Крюк для Captain Swan [18]

[Гэндальф Голубой, совратитель гномов]

ТЕМЫ
талисман	магия	сказочный наряд	имя/прозвище
в паре	текстура	часть тела	забавный кадр
ВЫБОР АВТОРА
#1	#2	#3	#4

ОСТАТКИ
#1	#2	#3	#4
#5	#6

@темы: icons, fandom: Once Upon a Time

---

Тексты с бп Наруто 2015.

[Melima]

Название: Любовь ― это...
Автор: Melima
Бета: Джина Рицци и Koshka~
Размер: 1327 слов
Пейринг: ШикаТема
Категория: гет
Жанр: романс
Рейтинг: G
Краткое содержание: Маленький Шикамару думает, что любовь ― это тот ещё геморрой. Но дети растут, а мнения ― меняются.
Примечания: автор не любит писать романс, но всё же очень старался.
Отказ от прав: все персонажи и мир Наруто принадлежат М. Кишимото.

― Мам, скажи, а что такое любовь? ― спрашивает маленький Шикамару, когда Йошино уже успела остыть после очередной ссоры с мужем и точно не всыплет сыну за неуместные вопросы.
― Хм... ― лицо матери приобретает задумчивое выражение, а на губах появляется рассеянная улыбка. ― Любовь ― это когда ты не представляешь жизни без того самого человека.
Она ещё долго путано объясняет, но Шикамару при всём своём интеллекте выносит из разговора лишь первую фразу и то, что любовь ― порядочный геморрой.

Шикамару не может отделаться от мысли, что он будто где-то видел её до экзамена на чунина. Она не похожа ни на одну из знакомых ему девочек, но при этом всё-таки кого-то смутно напоминает. Догадка где-то близко: кажется, что только руку протянуть и схватишь, но нет, ускользает... Это мучает Шикамару весь бой, только фоном, но раздражает знатно.
Они идут друг навстречу другу, он и пойманная в его ловушку девушка. Темари явно шокирована, злится и силится освободиться, сопротивляется. Ей даже страшно, но не настолько, чтобы она потеряла лицо. "Сильная", ― в который раз за этот экзамен проскальзывает в сознании Шикамару, и тут же мысль теряется в море других, более насущных.
Ему кажется, что этот день точно войдёт в топ самых отвратительных: слишком жарко, слишком скучно, слишком уныло и слишком лениво. Он всё равно проиграет этот бой в итоге, да и драться с "девчонкой" нет никакого желания.
Шикамару идёт сдаваться.


У него устойчивое ощущение дежавю: ещё одна самоуверенная, грубая в общении девчонка. И тоже пытается его убить, конечно.
Мелькают среди деревьев огненно-красные волосы. Он прячется уже некоторое время, но не то чтобы успешно. Безнадёжно проигрывает и отлично понимает это.
И когда уже ему кажется, что спастись не удастся, вовремя приходит помощь. Помощь с той стороны, с который и невозможно было ожидать.
Новое кимоно, дерзкий взгляд, гордо вздёрнутый подбородок, вечный веер в руках. Темари. Она убивает Таюю будто играючи снеся пол-леса. Оборачивается к Шикамару и широко улыбается. "Девчонки", ― думает Шикамару, а сам не может оторвать взгляд.
Задание они проваливают. Неджи и Чоуджи ― в критическом состоянии в операционных. Шикамару на грани срыва. Его отчитывает Темари. "Словно моя мать!" ― не к месту приходит ответ на давно терзающий вопрос. Вскоре Тсунаде и Шизуно сообщают, что операции прошли успешно и жизни друзей уже вне опасности. Шикамару позорно плачет у всех на глазах и клянётся больше никогда не проигрывать.


В комнате душно, жарко и очень-очень шумно. Они собрались большущей компанией на барбекю. Платит в этот раз Наруто.
Все счастливо болтают, что-то кричат и втолковывают друг другу. А ещё все слишком много пьют.
― Ино и Хината такие милые! Согласен?.. Хотя иногда у первой характер просто ужасен, ― доверительно шепчет ему Киба, которому от жары и выпитого уже слегка поплохело. Шикамару невнятно что-то бормочет в ответ. Самому же в голову упорно лезет мысль, что уж Темари-то как раз милой не назовёшь. Он ухмыляется и запивает эту в корне верную мысль.
Через некоторое время на одном совместном с Темари задании Шикамару смотрит на её победоносную широкую улыбку и почему-то вспоминает тот разговор. Ему кажется, что он полный идиот. Что она на самом деле очень милая. А ещё – что он, похоже, сходит с ума. Вопрос лишь в том: почему.


Войну Шикамару запоминает в мельчайших деталях. Каждый удар. Каждый противник. Каждая смерть. Всё, с самого начала и до конца сражений. Ту боль, что ежеминутно терзала душу. То отчаяние, что охватило его, когда монстр уничтожил штаб. Ту усталость, что была в каждой клеточке его тела, когда он сам думал, что умирает. Ту надежду, что не смог потушить, казалось бы, неизбежный конец. То страшное голое поле. Ничего на мили вокруг. И море израненных людей, не до конца понимающих что происходит, но счастливых. Потому, что победили.
Кровь. Боль. Ненависть. Надежда. Страх. Отчаяние. Смерть. Победа. Слишком много эмоций, слов, воспоминаний. Слишком много ран, физических и душевных.
Война ему ещё долго снится. Он просыпается в холодном поту, с трясущимися руками. Умывается, выпивает стакан холодной воды... Но успокаивается лишь после того, как вспоминает её лицо с той самой широкой улыбкой, простой и обаятельной.


Последняя атака противника уничтожает всё на метров двести вокруг. Из двух шиноби своей страны и его, Шикамару, Темари заслоняет собой именно последнего, веером отражая большую часть удара и сильно снижая урон. После добивает врага с теми двумя, чудом избежавшими смерти.
Шикамару устало валится спиной на землю. Непроизвольно тихо стонет сквозь зубы: во время боя его задело. Несерьёзно, но достаточно болезненно.
― Ты как? ― Темари участливо склоняется над ним.
― Почему? ― непроизвольно отвечает вопросом на вопрос Шикамару, хотя всё очевидно: спасти стратега важнее, чем простого солдата. И друга, наконец.
Ему стыдно за то, что спросил, но раз уже вырвалось ― ничего не попишешь.
― Нууууу, ― не спешит отвечать Темари, и Шикамару вдруг становится любопытно. Ведь, если бы просто "стратега и друга", сказала бы сразу.
Она смущается: отводит взгляд, щёки слегка розовеют. Пауза затягивается. Когда он думает, что Темари уже не ответит, она произносит:
― Не знаю. Потому, что люблю, наверное, ― и её лицо озаряет уже привычная улыбка.
У него сердце будто останавливается, а потом вдруг заходится в бешеном ритме. Шикамару не знает, что сказать, и даже если бы знал, не смог. Слишком много чувств сразу. А ещё банально обидно ― Темари достаточно легко сказала то, что он не мог произнести вот уже сколько раз.


Их первое свидание он помнит смутно. Долго планировал. Нервничал. Стеснялся, наконец. Что поделать: гениальный стратег, но полный профан в том, как общаться с девчонками в "романтическом" смысле. Посоветовался бы с отцом или с Асумой, но теперь уже не с кем. А спрашивать у друзей ― стыдно. Так что в итоге он составил какой-то абсолютно сумасшедший план, точный до буковки. И с первых минут свидания всё, конечно же, пошло не так. Кажется, за этот день они успели поссориться и помириться несколько раз. А ещё Шикамару почему-то сорвал себе голос.
Все воспоминания сплетаются в сумбурную кашу, из которой сложно что-то вычленить. Смех, знакомые лица, стыд от собственной глупости, странный блеск в глазах Темари. Тёплое дыхание и мягкие губы, надувающийся шарик счастья где-то в груди. Всё в целом, без подробностей. Но ему дорого и это.


После наконец-то сделанного предложения и полученного сокровенного "да" в ответ они готовятся к свадьбе. Темари разрывается между Суной и Конохой, подолгу задерживаясь в первой ― нужно завершить много дел. Под дипломатическим предлогом деревню посещают по очереди Канкуро и Гаара. Оба, конечно, подходят к Шикамару для "особого разговора".
Канкуро обещает переломать ему все ноги, "если что". Перечисляет ещё парочку крайне очаровательных исходов, которые ждут Шикамару в случае плохого обращения с его сестрой. В конце же тихо прибавляет: "Береги её. Ладно?" ― и смущённо отворачивается.
Гаара не пугает. Он просто долго смотрит в глаза, а потом своим пробирающим до мурашек спокойным голосом заявляет: "Думаю, брат уже всё сказал." Кивает, разворачивается и уходит.
Шикамару оба раза чешет затылок и задумчиво провожает взглядом удаляющуюся фигуру. Он не думает, что "всё это слишком проблемно", лишь в очередной раз про себя отмечает, что у Темари очень заботливые братья. А ещё, что его семья скоро разрастётся вширь, и он, на удивление, чертовски этому рад.


Шикамару сидит возле больничной койки жены, бережно сжимая в руках её ладони. Темари утомлена долгими родами, но держится неплохо. Наконец, медик вносит их сына. Куча пелёнок и три с небольшим килограмма ― вот таким впервые видит Шикадая его отец. Ребёнок не кричит ― само спокойствие. Из пелёнок торчит маленькая ладошка и сморщенное, как печёное яблоко, личико.
― Какой страшненький, ― непроизвольно произносит Шикамару. На душе светло, тепло и очень радостно. Кажется, что ещё чуть-чуть – и Шикамару лопнет от переполняющих его эмоций.
― Лицом точно в тебя пойдёт, ― ухмыляется Темари, прислоняется лбом к его плечу: наверняка прячет усталость и счастливую улыбку.
"Права тогда была мама, ― думает в этот момент Шикамару, ― это та самая любовь".
Он давно уже не представляет своей жизни без Темари.


― Мам, скажи, а что такое любовь? ― спрашивает маленький Шикадай, когда Темари уже успела остыть после очередной ссоры с мужем и точно не всыплет сыну за неуместные вопросы.
― Хм... ― лицо матери приобретает задумчивое выражение, а на губах появляется рассеянная улыбка. ― Любовь ― это...



Название: Семья
Автор: Melima
Бета: Джина Рицци и Koshka~
Размер: 2390 слов
Пейринг: ШикаТема
Категория: гет (скорее, прегет, даже)
Жанр: драма, десфик, ангст, психология (немного), романс (немного)
Рейтинг: G
Краткое содержание: От матери остались смутные воспоминания: нежная теплота рук, колыбельная, заботливые слова да один завет, накрепко врезавшийся в память: "Семья – это всё. Береги свою семью, Темари". Ещё тогда, маленькая и несмышленая, она поклялась следовать маминой просьбе во что бы то ни стало. Ещё тогда она сделала семью своим идолом.
Примечания: au относительно событий после войны с Мадарой. Наруто умер, Саске убил Тсунаде и силой захватил Коноху, став следующим Хокаге. Деревня скатывается "во тьму", вынуждая Суну действовать. Темари же делает тяжёлый выбор.
Отказ от прав: все персонажи и мир Наруто принадлежат М. Кишимото.
Для голосования: #. Команда Шикамару х Темари, работа «Семья»

От матери остались смутные воспоминания: нежная теплота рук, колыбельная, заботливые слова да один завет, накрепко врезавшийся в память: "Семья – это всё. Береги свою семью, Темари". Ещё тогда, маленькая и несмышленая, она поклялась следовать маминой просьбе во что бы то ни стало. Ещё тогда она сделала семью своим идолом.


Стучит в дверь и после разрешающего: "Заходите, открыто!" – проходит в комнату. Шикамару дома нет, зато Йошино-сан на кухне что-то говорит.
– А, Темари-чан. Сын ушёл минут пять назад, – она в фартуке тёплых цветов, на сковородке что-то призывно шкворчит. Оборачивается, и Темари замечает, какой особо уставшей выглядит Йошино-сан. Мама Шикамару вряд ли говорит кому-то об этом, потому что сильная и гордая, но наверняка плохо спит ночами. Скорее всего, до сих пор мается бессонницей, ведь привыкла засыпать если не с мужем рядом, то хотя бы зная, что он обязательно вернётся. Теперь же – нет... Прошло уже несколько лет, но, судя по Йошино-сан, такое пережить нелегко. Очередная встреча с ней напоминает Темари о собственном долге. О старой клятве. И о том, что семья – это всё. Темари ни за что не даст навредить её семье.
– Нет, спасибо. Не знаете, где этот лентяй может быть, Йошино-сан? – она называет его "лентяем" скорее по привычке, потому как Шикамару работает много, усердно, хоть и не с большой охотой. Где он – она знает наверняка и спрашивает, скорее дабы поддержать разговор.
– В штабе поищи, Темари-чан. Он только там в последнее время и обретается, – мама Шикамару к ней всегда добра и относится чуть ли не как к дочери. Всегда передаёт через Шикамару обеды в дорогу, от чистого сердца желает удачи и смотрит как-то... тепло. Темари старается поменьше с ней сталкиваться: каждый раз, смотря на Йошино-сан, она думает, какой бы была ей собственная мама. Стала бы Карура так же строго, но заботливо относиться к собственным детям? Ворчливо отчитывать, скрывая собственное беспокойство? Или она была бы нежна и открыта? Откровенно бы говорила дорогим людям, что у неё на сердце, и не давала бы оступиться? Темари никогда этого не узнает.
Она прощается и уходит на поиски "потерявшегося" Шикамару.


Она хотя бы что-то помнит о матери. Братьям повезло и того меньше: Канкуро был тогда совсем маленьким, а Гаару Карура едва ли раз подержала на руках, вскоре после родов скончавшись.
Отцовской же заботы и ласки не удостаивался никто из детей. Жёсткий, решительный и безжалостный – Раса был деспотом до последнего. Впрочем, как Казекаге, его нельзя было не уважать: правил твёрдо, имел внушающую ужас силу, ради деревни был готов на что угодно.
Он обрёк Гаару на ужас и одиночество, был повинен в смерти жены, безразличен к собственным детям. Темари ненавидела отца. Но он был её семьёй. А семья – это всё. Девочка слушалась и терпела, с опасением наблюдая за тем, кем становится Гаара под отцовым руководством.


Они закончили очередное задание. Маленькая передышка перед возвращением в деревню. Небольшая чайная: столики под открытым небом, людей немного, уютно.
Потягивают обжигающий чай. Легонько дуют на поверхность, чтобы было не так горячо. По телу растекается живительное тепло, одновременно бодря и расслабляя.
Для них обоих этот момент – кусочек спокойствия и теплоты, так редко выпадающий им в последнее время.
– Знаешь... Иногда мне больно думать о том, во что превращается наша деревня, – Шикамару заговаривает неожиданно, нарушая привычную тишину. – Саске как Хокаге изначально казался чем-то немыслимым. Пугающим. Действительно пугающим. Удерживая титул силой, он обрекает деревню на жестокость, страх и кровь. Но тьма притягивает тьму: добрые цели становятся грязными, желания – чёрными, ужас сковывает и меняет сердца людей. Воля огня угасает. И я всё чаще задумываюсь о том, что не могу ничего изменить... Хах, ладно. Забудь.
Конечно, она не забудет. Но и говорить тут не о чем. Коноха уже стала... чем-то... чем-то, радикально отличающимся от той солнечной деревни, полной людей со светлыми сердцеми и блеском огня в глазах. И он, как никто другой, знает это. Только это слишком сложный для него вопрос, и Темари позволяет ему эту маленькую слабость – сказать неправду, будучи уверенным, что никого в итоге всё равно не обманет.
Вечер отнимает у дня ещё минут пятнадцать. Они больше ни о чём не говорят – приятная атмосфера уже исчезла, каждый занят своими не особо весёлыми мыслями. Чай в кружках заканчивается. И они уходят.


Темари любила вечерами заходить к дяде Яшамару. Просто посидеть, ничего не говоря. Яшамару был точной копией матери. И Темари, каждый раз словно заново рассматривая его, чувствовала радость и грусть одновременно. Она снова и снова запоминала черты его лица, не давая себе этим забыть образ матери. Но смотреть вот так, постоянно, было тяжело: всё же Яшамару был Яшамару и при внешнем сходстве не способен был заменить им Каруру.
Его квартира, простая, но уютная, была своеобразным островком отдыха, отделяющим Темари от реальности. Пару раз она даже засыпала, убаюканная теплом и спокойствием. И потом сквозь дрёму чувствовала прохладный вечерний ветер, тёплые объятия и мерное покачивание – это Яшамару относил её домой.
Со временем, когда Гаара подрос и единственным, с кем он общался, стал Яшамару, Темари прекратила эти свои вечерние посещения. Это была её первая "дань" брату. Не способная помочь как-то иначе, она легко отдала свой "островок отдыха" тому, кто больше в этом нуждался. Темари была рада, что у Гаары есть хоть кто-то близкий, но даже тогда, будучи ещё довольно маленькой девочкой, чувствовала в этом подвох. И, конечно же, была права. Всё закончилось очень и очень плохо.
Смерть Яшамару стала ещё одним пунктом в списке того, что Темари не готова была простить отцу. Никогда.


Раньше, время, проведённое в Конохе, доставляло ей определённое удовольствие. Теперь же её радовали лишь встречи с определёнными людьми, да и те приносили с собой толику боли. Поэтому Темари каждый раз облегчённо вздыхала, когда очередное задание в Деревне Листа подходило к концу и можно было не мешкая вернуться на родину.
Место вечного солнца и песка. Сама природа там закаляла характер с детства. Сунагакуре была местом, с которым связаны не самые лучшие воспоминания – это правда. Но там – её родина. Там всё знакомо ей, всё привычно. Там она чувствует себя своей. И там живёт её семья. Поэтому Темари всегда не терпится оказаться дома.
В этот раз она не стала дожидаться утра, а собралась и отправилась в дорогу на ночь глядя. Идёт одна, спокойно, но не медленно. Она заранее предвкушает, как отдаст сувениры, купленные в последней миссии, братьям. Как приветственно похлопает по плечу Канкуро, как крепко обнимет Гаару. И как на следующий день, когда Темари отдохнёт после дальней дороги, они с Гаарой будут сидеть за вечернем чаем и в очередной раз обсуждать всё более усложняющиеся отношения с Конохой.
У главных ворот её ожидает сюрприз: Шикамару стоит, прислонившись спиной к одному из столбов. Курит – уголёк сигареты тлеет в сумерках.
– Вспомнил-таки обо мне? – беззлобно поддевает она его.
– Выдалась свободная минутка, – ухмыляется он в ответ.
Шикамару провожает её довольно далеко. Идут, привычно молча, бок о бок. Дойдя до их традиционного места расставания, он как всегда говорит, что дальше не пойдёт, а она отвечает: "Тогда пока".
– Будь осторожна, ладно? – эти слова заставляют её обернуться. Он смотрит ей вослед. Его силуэт едва различим во тьме. Темари отвечает ему лишь прощальной широкой улыбкой, зная, что он наверняка её не увидит. И уходит.
Скорее домой! Её там ждёт семья.


Когда отец умер, она стала главной в семье. Гаара – главным в деревне, Казекаге, но главной в их семье – именно она, Темари.
И если ради деревни она была готова на многое, то ради семьи – абсолютно на что угодно. Потому что семья – это всё
Не будучи нежной и милой сестрой, способной легко развеять все невзгоды и поддержать добрым словом, она берегла семью по-своему. Могла прочитать нотацию, вправить мозги чем-то более существенным, чем слова, "дать пинка для скорости". Грубоватая и серьёзная, она любила их и переживала за братьев всем своим сердцем.
Канкуро – циничный, острый на язык, замкнутый и серьёзный. Всегда любил повыпендриваться, но перед сестрой никогда не выделывался: они оба знали, что она умнее, сильнее и "круче", чем он. А ещё – что она всегда в него верила, и доказывать тут нечего.
Гаара – такой же замкнутый и отстранённый, как Канкуро, но лишённый той "ядовитости" характера брата. Добрый, заботливый, отзывчивый. Серьёзный и всегда немного грустный. Он был её болью, оттого и самой главной любовью. Чувствуя себя виноватой перед ним, Темари неосознанно дарила ему больше собственного времени, больше советов и заботы, чем Канкуро. Впрочем, это всех троих полностью устраивало.
Темари пыталась быть этим двоим матерью, старшей сестрой, опорой и защитой. Если потребуется, она готова была стать кем угодно.


– Знаешь, на самом деле я… тебя… лю… – она накрывает ладонью его губы, не давая договорить.
– Знаю, – отвечает на незаданный вопрос словом и своим спокойным взглядом.
Убирает ладонь. Шикамару ничего не говорит – он понял всё.
Наколённая обстановка. Конфликт. Вероятность войны. Разные деревни и разные интересы. Просто разные.
Дружба. Опора. Родство душ. Разговоры и советы.
Выбор.
Семья.
– Прости, – она устало прикрывает глаза, и ему вдруг становится безумно больно. Не за себя, за неё. Шикамару притягивает Темари к себе и легко обнимает. Она напряжена, но потом расслабляется, утыкается носом куда-то в шею. Редкий момент слабости. Своеобразное "прости" и "ты же знаешь".
Им не нужны слова, чтобы понимать друг друга.
И они оба боятся будущего. Потому что слишком хорошо представляют, что их ждёт. И потому, что выбор уже сделан.


Темари частенько ловила себя на том, что из них троих она больше всех напоминала отца.
Иногда ей было страшно смотреться в зеркало: эти сжатые в линию губы не похожи ли на отцовы? А глаза, смотрящие на мир сурово и рассудительно? Внешне – разные, но чертами характера, движениями, образом мыслей и решениями они были всё же похожи. Это пугало её. Неужели она обречена стать такой же жестокой и безразличной к собственной семье? Этот страх отчасти заставлял её ещё больше заботиться о братьях. Давно сделав семью своим идолом, она приносила в жертву как себя, так, порой, и других. С треском отрывала куски собственного времени, мыслей, личной жизни. Готова положить саму себя, целиком, на алтарь, если потребуется.


Критический момент все же наступает. Война неизбежна. Проигрыш – тоже, если не уравнять шансы... И она окончательно не оставляет себе выбора. Нужно действовать. Во имя семьи.
Он сидит возле окна в темноте. Курит. Сигаретный дымок тонкой стрункой сочится в открытую форточку.
– Ты не тронешь мать? – не поворачивает головы. На улице уже включили фонари, и его профиль чётко выделяется на фоне окна. Подносит сигарету к губам и снова затягивается.
– Я пришла только за твоей жизнью, ты же знаешь, – отвечает спокойно, без паузы.
– Хорошо, – выдыхает вместе с дымом. Он верил ей всегда, и она ни разу его не обманула. Так что и сейчас её слов вполне достаточно.
Шикамару прикрывает глаза.
Всё кончено, и оба это знают.
Он не может её убить. Ранить – возможно, но не убить. Потому что она – его семья. Только в этот раз нет альтернативы. Нет вариантов «ранить», «взять в плен», «переубедить» наконец. Убей или будь убит. И всё.
Он выбрал.
И она тоже…
Темари убивает его во имя своей семьи.
Последний раз смотрит на него. Даже не нужно закрывать глаза – он как всегда обо всём позаботился.
Забирает из теперь безжизненных пальцев всё ещё зажжённую сигарету. Затягивается. Легонько кашляет. Тушит о собственную ладонь – едва различимый запах горелого мяса. Больно. Уходит, не оборачиваясь.
Это не последняя смерть на сегодня...


Коноха была разрушена. Они победили. Семья – спасена.
В душе Темари слишком пусто и мрачно. Она бредёт по лагерю. К ней кто-то подходит, Темари машинально отвечает. Видит главу второго отряда – спрашивает его про братьев. Узнаёт, что оба ранены. Канкуро довольно сильно – им сейчас занимаются медики, но угрозы жизни нет. Гаара же отказался от помощи и должен быть в палатке временного штаба.
Темари решает, что Канкуро подождёт, да и нет сил его сейчас видеть. Она идёт к Гааре: ему не нужно будет всё объяснять.
Вокруг много людей. Живых людей. Но ощущение, будто она бредёт среди мертвецов.
Затихли звуки битвы. Остались лишь стоны раненых и разговоры полушёпотом. Эта война отняла многое, но не принесла никому ни счастья, ни удовлетворения. Они защищали свою деревню и свои семьи. Они защитили.
Кровь впиталась в землю. Но никогда не будет отмыта с их рук.
Раны на телах затянутся, мёртвых – оплачут. Деревни восстановятся. И даже, возможно, будет заключён мир.
Но кто вылечит их души? Кто даст покой и уберёт сомнения? Кто очистит их совесть? Есть ли техника, способная на это? Магия? Какой-то артефакт? Ответ на это всегда один. Простой и неизбежный – смерть.
Как же пусто!..
В палатке временного штаба брата нет, и она идёт в его личную. Он там, израненный, бесконечно уставший и печальный. И судя по взгляду, брошенному на сестру, знает, что именно она сделала.
Гаара не соглашается с ней и не ругает. Он вообще никогда не критикует её решения, как и она – его. Не словами. Но взглядами, жестами. Им не нужны лишние слова, чтобы понимать друг друга. Эта особенность их взаимоотношений вдруг напоминают ей о кое-ком другом, и в горле встаёт ком.
– Темари… – Гаара произносит лишь это, но глаза говорят о многом другом: "Бедная", "Что же ты наделала?!", "Прости", "Ты была права" и "Ты была не права".
И она всё понимает: в этот раз уже не стратегию и "должное", а свою душу. Она знала всё уже через секунду после того, как оборвалось чужое-родное дыхание, но полностью осознала только сейчас, встретившись глазами со своим братом.
Гаара протягивает к ней руку, и Темари буквально бросается в его объятья.
Больно.
Слишком больно.
Потому, что это было правильно. Так это было логично. Это нужно было сделать.
Но это слишком, слишком больно!
Два израненных человека оплакивают эту победу, разделив в объятиях боль напополам. Молчаливая, бесслёзная панихида. И снова... Её ошибки – его ошибки. Её решения – его решения. Её боль – его боль.
Всё правильно. Всё совершенно неправильно.
И о таком не скажешь…
О том, что к двадцати с небольшим хвостиком лет она наконец-то поняла, что семья не определяется кровным родством. Семья состоит не из тех, кто в родне у тебя, а из тех – кого ты считаешь роднёй. Она неправильно трактовала своего идола и не ради того приносила жертвы. Но иначе – не могла.
Что можно сделать, когда всё уже сделано?
И Гаара сжимает свою сестру в объятиях, потому что это единственное, что сейчас для неё можно сделать. Потому что он даже не знает, что делать с этим дальше.
А Шикамару…
Она собственноручно уничтожила часть того, что должна была защищать. Он был частью её семьи…
Он.
Был.
Она поняла это слишком поздно…

"Семья – это всё. Береги свою семью, Темари".
Сберегла.
Не сберегла.

@темы: texts

---

С бп наруто 2015.

[Melima]

Название: Они такие разные, но всё равно вместе
Автор: ShikaTema
Количество: 10
Пейринг: ШикаТема
Категория: гет
Жанр: романс
Рейтинг: G
Примечания: авки сделаны не в стиле противопоставления, а, скорее, сравнения.
Отказ от прав: все персонажи и мир Наруто принадлежат М. Кишимото.

#1	#2	#3	#4	#5
#6	#7	#8	#9	#10

@темы: icons

---

Текст с K Project Ship Wars 2015.

[Гэндальф Голубой, совратитель гномов]

Название: Цветы
Автор: Служебный роман
Бета: Служебный роман
Пейринг: Мунаката Рейши/Фушими Сарухико
Размер: драббл (794 слова)
Жанр: повседневность, юмор, романтика, драма
Рейтинг: G
Краткое содержание: Мунаката любит цветы и не верит, что кому-то они могут не нравиться.

Хризантемы. Розовые. Семь штук. Фушими в упор смотрит на них, а в голове вертится навязчивое "Нахрена?", ибо король говорил что-то вроде "Заскочу к тебе по делам через десять минут", но никак не "Приду с цветами и конфетами. Жди. Чмоки!". Кажется, он говорит это вслух, так как улыбающийся Мунаката поясняет: "На первом свидании принято дарить партнёру цветы!" Дверь перед лицом короля мгновенно закрывается и больше не открывается в этот вечер.
Хризантемы же Фушими обнаруживает на следующее утро, умело засунутыми в дверную ручку.

Ирисы. Сиреневатые, с белыми прожилками. Были после хризантем. Их судьбе не позавидуешь.
Потом настал черёд роз, пионов и гвоздик - эти бесславно сгинули на помойке.
Что случилось с гладиолусами, ландышами и сиренью - история умалчивает.
Одуванчиками Фушими испортил себе всю майку, а мимозой - новые светлые джинсы.
Однажды Мунаката даже припёр кактус, но, чуть не оставшись без глаза, больше подобной ошибки не повторял.
Единственным цветком, удостоившимся внимания Фушими, была орхидея. Да и та быстро завяла.

Герберы. Сочный букет в прозрачной стеклянной вазе на простой тумбочке из хрен знает какого дерева. Комната в молочно-белых и коричневых тонах. Шкаф, небольшая люстра на несколько рожков. Кажется, какие-то полки на стенах. Мягкий ворсистый ковёр под ногами. Кровать. Хм... Очень мягкая кровать.
Но всё это смазано, как во сне. Кроме букета. Фушими помнит количество цветов и их расцветку. Да что там - каждый лепесток, что был на виду. А всё потому, что Мунаката упорно просил смотреть ему в глаза, но Фушими постоянно отворачивался - было слишком смущающе. Взгляд же цеплялся за яркое пятно - те самые герберы на тумбочке.
Проклятые герберы не идут у него из головы потом ещё с неделю.

Лилии. Огромный букетище лилий - вот что видит сначала Фушими в дверном проёме. А уж потом, вслед за ними в палату входит Мунаката. Кажется, будто не король принёс цветы, а цветы привели короля. Абсурд.
Мунаката тут же просит медсестру принести ведёрко воды, не дав ей даже заикнуться про "такие цветы больным...", и ставит всё это великолепие возле кровати больного. Мунаката долго рассматривает, расспрашивает и ощупывает Фушими - всё ли там цело, как говорят медики. А когда он наконец-то садится на стул - принимается нарезать яблочко и старательно скармливать его Фушими, который вообще-то не голоден, но кто ж его будет спрашивать. Мунаката обсуждает работу, рассказывает, что произошло за день и как все его, Фушими, там ждут и тоскуют. Мунаката целует больного в лобик и грозится прийти завтра. Мунаката наконец-то уходит!
Через какие-то полчаса оказывается, что у Фушими жутчайшая аллергия на эти ГРЁБАНЫЕ ВОНЮЧИЕ ЛИЛИИ. Он, весь красный и чихающий, пять минут назад чуть благополучно не отдавший богу душу, дежурным тоном сообщает об этом Мунакате по телефону. Король расстроен. Очень. На том конце трубки Фушими слышит сердитое "Я же говорила, что это очень плохая идея!", на что Мунаката тут же отвечает, прикрыв рукой микрофон (от чего голос едва различим), что он хотел как лучше. Больной тяжело вздыхает. Он уже ненавидит все цветы мира.

Тюльпаны. Небольшой букет в небольшой вазе. Всегда свежие и всегда на столе, сколько бы Фушими не заходил на кухню.
Кухня - это единственное место в квартире Мунакаты, кроме спальни, конечно, где они более-менее спокойно проводили вместе время. В остальных частях квартиры либо они не пересекались, либо их "пересечения" были столь незначительны, что даже не запоминались. (Был ещё третий вариант, но о нём лучше не вспоминать.) С их распорядком дня вообще было странно, что завтракали и ужинали таки вместе.
Так вот, тюльпаны. Фушими долго не мог понять причину появления букета и его постоянного "обновления". Когда он наконец спросил, зачем Мунаката тратит на них деньги, - тот честно ответил, что думал будто ему, Фушими, это понравится. Мол, оживляет обстановку и как-то по-домашнему. Кажется, далеко не в первый раз Фушими не нашёл что ответить.
Цветы со стола так и не исчезли. Но после этого разговора от взгляда на них почему-то становится немного теплее на сердце.

Синие розы. Совсем ещё свежие. Смотря на них, Фушими вспоминает, как нахваливала их продавщица. Мол, не пожалеете, молодой человек! Ваша красавица оценит! Говорила, что редкие, не какие-то там выкрашенные в синий, а натурально-синие розы. Фушими не верил, кивал и мечтал поскорее свалить из цветочного магазина.
Подумать только - цветы! Живые цветы, словно любимой девушке.
Любимой? Любимому...
Фушими прикрывает глаза и через пару секунд с трудом разлепляет их снова - веки будто налиты свинцом.
Играет музыка. Шум обволакивает его, не проникая в подсознание.
Фушими не отрываясь смотрит на цветы – пожалуй, лучшее, на что можно посмотреть в такой ситуации.
Восемь бутонов. Красивые, яркие, значимые. Они сильно выделяются среди других цветов, эти розы. Синие-синие розы на могиле последнего синего короля. Первые цветы, что он подарил Мунакате. Потом будет ещё много букетов: орхидеи, лилии, ирисы, гладиолусы и снова розы... Сотни разных цветов. Сотни ненавистных цветов, вызывающих странные, отдающие болью в груди воспоминания. Их будет много... Но эти синие розы Фушими не сможет забыть никогда.

@темы: texts

---

текст с K Project Ship Wars 2015.

[Гэндальф Голубой, совратитель гномов]

Название: Цветы
Автор: Служебный роман
Бета: Служебный роман
Пейринг: Мунаката Рейши/Фушими Сарухико
Размер: драббл (794 слова)
Жанр: повседневность, юмор, романтика, драма
Рейтинг: G
Краткое содержание: Мунаката любит цветы и не верит, что кому-то они могут не нравиться.

Хризантемы. Розовые. Семь штук. Фушими в упор смотрит на них, а в голове вертится навязчивое "Нахрена?", ибо король говорил что-то вроде "Заскочу к тебе по делам через десять минут", но никак не "Приду с цветами и конфетами. Жди. Чмоки!". Кажется, он говорит это вслух, так как улыбающийся Мунаката поясняет: "На первом свидании принято дарить партнёру цветы!" Дверь перед лицом короля мгновенно закрывается и больше не открывается в этот вечер.
Хризантемы же Фушими обнаруживает на следующее утро, умело засунутыми в дверную ручку.

Ирисы. Сиреневатые, с белыми прожилками. Были после хризантем. Их судьбе не позавидуешь.
Потом настал черёд роз, пионов и гвоздик - эти бесславно сгинули на помойке.
Что случилось с гладиолусами, ландышами и сиренью - история умалчивает.
Одуванчиками Фушими испортил себе всю майку, а мимозой - новые светлые джинсы.
Однажды Мунаката даже припёр кактус, но, чуть не оставшись без глаза, больше подобной ошибки не повторял.
Единственным цветком, удостоившимся внимания Фушими, была орхидея. Да и та быстро завяла.

Герберы. Сочный букет в прозрачной стеклянной вазе на простой тумбочке из хрен знает какого дерева. Комната в молочно-белых и коричневых тонах. Шкаф, небольшая люстра на несколько рожков. Кажется, какие-то полки на стенах. Мягкий ворсистый ковёр под ногами. Кровать. Хм... Очень мягкая кровать.
Но всё это смазано, как во сне. Кроме букета. Фушими помнит количество цветов и их расцветку. Да что там - каждый лепесток, что был на виду. А всё потому, что Мунаката упорно просил смотреть ему в глаза, но Фушими постоянно отворачивался - было слишком смущающе. Взгляд же цеплялся за яркое пятно - те самые герберы на тумбочке.
Проклятые герберы не идут у него из головы потом ещё с неделю.

Лилии. Огромный букетище лилий - вот что видит сначала Фушими в дверном проёме. А уж потом, вслед за ними в палату входит Мунаката. Кажется, будто не король принёс цветы, а цветы привели короля. Абсурд.
Мунаката тут же просит медсестру принести ведёрко воды, не дав ей даже заикнуться про "такие цветы больным...", и ставит всё это великолепие возле кровати больного. Мунаката долго рассматривает, расспрашивает и ощупывает Фушими - всё ли там цело, как говорят медики. А когда он наконец-то садится на стул - принимается нарезать яблочко и старательно скармливать его Фушими, который вообще-то не голоден, но кто ж его будет спрашивать. Мунаката обсуждает работу, рассказывает, что произошло за день и как все его, Фушими, там ждут и тоскуют. Мунаката целует больного в лобик и грозится прийти завтра. Мунаката наконец-то уходит!
Через какие-то полчаса оказывается, что у Фушими жутчайшая аллергия на эти ГРЁБАНЫЕ ВОНЮЧИЕ ЛИЛИИ. Он, весь красный и чихающий, пять минут назад чуть благополучно не отдавший богу душу, дежурным тоном сообщает об этом Мунакате по телефону. Король расстроен. Очень. На том конце трубки Фушими слышит сердитое "Я же говорила, что это очень плохая идея!", на что Мунаката тут же отвечает, прикрыв рукой микрофон (от чего голос едва различим), что он хотел как лучше. Больной тяжело вздыхает. Он уже ненавидит все цветы мира.

Тюльпаны. Небольшой букет в небольшой вазе. Всегда свежие и всегда на столе, сколько бы Фушими не заходил на кухню.
Кухня - это единственное место в квартире Мунакаты, кроме спальни, конечно, где они более-менее спокойно проводили вместе время. В остальных частях квартиры либо они не пересекались, либо их "пересечения" были столь незначительны, что даже не запоминались. (Был ещё третий вариант, но о нём лучше не вспоминать.) С их распорядком дня вообще было странно, что завтракали и ужинали таки вместе.
Так вот, тюльпаны. Фушими долго не мог понять причину появления букета и его постоянного "обновления". Когда он наконец спросил, зачем Мунаката тратит на них деньги, - тот честно ответил, что думал будто ему, Фушими, это понравится. Мол, оживляет обстановку и как-то по-домашнему. Кажется, далеко не в первый раз Фушими не нашёл что ответить.
Цветы со стола так и не исчезли. Но после этого разговора от взгляда на них почему-то становится немного теплее на сердце.

Синие розы. Совсем ещё свежие. Смотря на них, Фушими вспоминает, как нахваливала их продавщица. Мол, не пожалеете, молодой человек! Ваша красавица оценит! Говорила, что редкие, не какие-то там выкрашенные в синий, а натурально-синие розы. Фушими не верил, кивал и мечтал поскорее свалить из цветочного магазина.
Подумать только - цветы! Живые цветы, словно любимой девушке.
Любимой? Любимому...
Фушими прикрывает глаза и через пару секунд с трудом разлепляет их снова - веки будто налиты свинцом.
Играет музыка. Шум обволакивает его, не проникая в подсознание.
Фушими не отрываясь смотрит на цветы – пожалуй, лучшее, на что можно посмотреть в такой ситуации.
Восемь бутонов. Красивые, яркие, значимые. Они сильно выделяются среди других цветов, эти розы. Синие-синие розы на могиле последнего синего короля. Первые цветы, что он подарил Мунакате. Потом будет ещё много букетов: орхидеи, лилии, ирисы, гладиолусы и снова розы... Сотни разных цветов. Сотни ненавистных цветов, вызывающих странные, отдающие болью в груди воспоминания. Их будет много... Но эти синие розы Фушими не сможет забыть никогда.

---

Текст с oppb 2015.

[Гэндальф Голубой, совратитель гномов]

Название: Дотянуться до солнца
Команда: LawLuffy team
Тема: ангст/драма
Пейринг/Персонажи: Ло/Луффи, Мугивары, ЗороЛуффи намёком
Тип работы: авторский текст
Размер: мини, 1673 слова
Жанр: ангст, немного романс-флафф, повседневность
Рейтинг: G
Дисклеймер: персонажи принадлежат Эйчиро Оде
Саммари: Дотянуться до солнца невозможно. Но все они пытаются...

Солнце слепит глаза. Ло смеживает веки, чтобы не видеть. Но оно всё равно красными бликами пробивается и сквозь эту преграду. Фейерверки взрываются на задней стороне век, и Ло думает, что это уже слишком далеко зашло. Потому что ярко, жарко и абсолютно невыносимо...

Далеко за полночь, а сна ни в одном глазу. Некоторое время назад Ло вышел на палубу ― проветрить голову, подумать о будущих действиях. Увлёкся размышлениями и простоял тут достаточно долго, пожалуй, ибо успел замёрзнуть. Он зябко морщится и уже собирается идти обратно, как буквально в двух шагах замечает Зоро и Луффи. Мугивара спит сидя, привалившись спиной к перилам. И как его Ло не заметил до этого?
Зоро заботливо накрывает пледом своего капитана, подтыкает края. Задумавшись, чуть касается кончиков отросших волос, но быстро отдёргивает руку. Поворачивается... Да, похоже, почувствовал присутствие. Удивление сменяется вызовом, губы растягиваются в дерзкой улыбке. Зоро смотрит прямо в глаза, ожидая, видимо, какой-то реакции. Но Ло и не собирался ничего говорить. Какое ему дело до чужих чувств? Зоро отводит взгляд и проходит мимо, направляясь в сторону кают. Когда свет падает на его лицо, Ло замечает предательский румянец на скулах. Лёгкий, едва заметный.
"Глупо", ― думает Ло и тоже заходит внутрь.

Резкий, хлёсткий звук обрывает весь гам, творящийся вокруг, и наступает тишина. Луффи по уши в бинтах - опять же по своей глупости, держится за щёку и непонимающе глядит на Нами. Навигатор в ответ смотрит зло, да так, что кажется капитан сейчас окаменеет под её взглядом. Глаза у неё горят, лицо - белее мела, тем сильнее выделяются лихорадочно алеющие скулы.
Все переводят взгляды с Нами на Луффи и обратно. Тишина затягивается...
По Нами видно, как много ей хочется сказать, но она лишь хмурит брови, выдаёт резкое: "Идиот!", поджимает губы, разворачивается и уходит. В след ей несётся обиженно-непонимающее: "Нами, ты что? Не сердись, Нами!", но она лишь громко хлопает дверью.
Когда Ло заходит к ней через час, дабы уточнить насчёт курса, она уже собранна и серьёзна. На невысказанный вопрос лишь немного виновато улыбается: "Прости, наш капитан иногда совсем не думает о чувствах окружающих".
Эта улыбка и чуть покрасневшие уголки глаз... Она никогда не сможет сказать Луффи то, о чём давно думает. Сильная и решительная девушка боится лишь одного. И молчать тоже будет лишь об одном.
Ло кивает и уходит. В конце концов, всё это не его дело.

Время обеда и Санджи всем разливает по тарелкам суп. Наваристый, одуряюще вкусно пахнущий. Чоппер же раздаёт по круглому жёлтому шарику. Передав последний Ло, громко поясняет, что есть их нужно после еды и не разжёвывать, а рассасывать.
― А что это? ― Луффи вертит свой шарик и так, и этак, обнюхивает.
― Конфетки, ― мило улыбается Чоппер, скрестив копытца за спиной. Луффи верит и тут же отправляет шарик в рот, пропустив мимо ушей сердитое "Я же сказал - после еды!"
― Ммм, какие вкусные эти конфетки! ― Луффи улыбается от уха до уха. ― Дай ещё одну, Чоппер!
― Завтра. Не жадничай! ― строго отвечает док. Луффи канючит и пытается разнюхать, где Чоппер запрятал пакет с "конфетками", но тот непреклонен.
Ло уверен, что это витамины. В том, что всегда честный Чоппер соврал, дабы капитан съел их - он тоже уверен. Ло зачерпывает первую ложку супа. Он не хочет комментировать эту ситуацию. Даже мысленно.

Ло надоедает суматоха, творящаяся в мед. отсеке, и он выходит на палубу, "подышать". Чуть щурится, пока глаза не привыкают к темноте - оказывается уже ночь. И замечает чей-то силуэт, подходит. Санджи стоит, облокотившись о перила, и смотрит вдаль. Тонкой струйкой вьётся дымок от его сигареты.
― Как он? ― спрашивает Санджи, не оборачиваясь.
― Жить будет, ― лаконично отвечает Ло. А что ещё добавить? И так всё понятно, раз один врач остался с пациентом, а другой ― вышел. Раны у Луффи серьёзные, но не настолько, чтобы Чопперу потребовалась помощь другого врача. Сам справится.
Это уже третий раз за недавнее время, когда Ло застаёт израненного Мугивару. Третий. Подряд. Ло начал считать, а это плохой признак.
― Совсем не бережёт Нами-тян и Робин-суан! Они так переживали! ― Санджи делает паузу, глубоко затягивается. ― Если такое повторится опять ― собственноручно придушу гадёныша! ― зло выдыхает дым. Конечно, он знает, что такое повторится и не раз. Конечно, он ничего не сделает своему капитану.
Ло делает вид, что не замечает, как дрожит сигарета в чужих руках.

Сильно пахнет спиртом и целебными травами. В этот раз, в виде исключения, пациент ― Усопп. Попал под раздачу глупо, купившись на сумасшедшую идею Фрэнки. Фрэнки, кстати, тут же. Извиняется громким шёпотом в сотый раз. Ему уже сказали, что "Всякое бывает" и "Сам дурак", но механику от этого не легче. Да и виноват он, конечно. Не только в авантюру втянул, но и под удар подставил. Не специально, но от этого только горше.
Чоппер только что закончил обрабатывать рану и приступил к "штопке". Усопп же непривычно молчалив - не ругается, не кричит, жалуется или бахвалится. А ведь больно. Ло знает, что больно, очень больно. Но Усопп молчит, закусив губу и морщится ― так странно.
Он трус и любитель прихвастнуть. Об этом известно всем, кто "имел честь" с ним познакомиться. Даже из маленькой царапины готов сложить героическую поэму о своих приключениях. Но сейчас, заметив взгляд Ло, Усопп лишь прикладывает палец к губам:
― Не говори Луффи! ― смотрит умоляюще и виновато. Ло заверяет его, что не скажет.

Смех, громкий и заливистый, разлетается вокруг, заглушая шум волн. Луффи катается по палубе, корчится, пытается хоть куда-то сбежать от этой "пытки". Несколько пар рук старательно щекочут его подмышки, под коленками, пятки и шею.
― Не... чес... честно! ― с трудом, сквозь смех выдыхает Луффи. ― Робин... зло... дейка! Это... против... пра... пра... правил!
Робин легко смеётся. На лице ни облачка ― счастливая, цветущая и полностью довольная сложившейся ситуацией. Чуть шевелит рукой...
― Ай, Робин, больно же! ― гнусавит Луффи: Робин схватила его за нос, капельку усилив волей кончики пальцев. Остатки смеха затихают, и он пытается отдышаться ― руки, щекочущие его, исчезли.
― Это за "злодейку", ― говорит она, но по лёгкой улыбке видно, что ничуть не злится. Луффи обиженно потирает нос, но тут же широко ей улыбается. Замечает вышедшего на палубу Чоппера и, радостный, бежит к нему - то ли намеревается что-то рассказать, то ли сам хочет "помучить" доктора.
― Наш капитан, как видите, очень боится щекотки. А когда он так смеётся ― выглядит очень миленько. Не хотите ли сами попробовать, Ло-сан? ― Робин поворачивается, слегка наклоняет голову, а её губы складываются в очаровательную улыбочку. Ло невольно чувствует себя дураком.
― Нет, спасибо, ― отвечает он и чуть более поспешно, чем нужно, и уходит.
Этой женщине похоже всё равно, что о ней подумают другие. Она просто любит команду и дорожит их капитаном. И Робин ни капельки не стесняется своих чувств ― ведь в них, в отличие от некоторых других, нет ничего запретного.
А ещё, Ло кажется что она видит его самого насквозь. Робин понимает, что таится в самых дальних закромах его души ― то, в чём он не готов признаться даже себе. Это знание прячется в глубине её глаз, в уголках губ, в повороте головы. Знает, улыбается и молчит. И Ло это бесит сильнее всего прочего: сильнее тихой заботы Зоро, невысказанных слов Нами, неожиданной скрытности Усоппа, неумелого вранья Чоппера и противоречивости Санджи. Сильнее того, что для каждого из их команды давно стало наркотиком. Этого солнечного света, этого тепла, пьянящего ощущения спокойствия и тихого счастья.
Ло опускает голову и надвигает шапку на глаза. Он не хочет, чтобы хоть кто-то сейчас увидел выражение его лица.\

Музыка заводная, а песня ― совершенно дурацкая. Но половина команды увлечённо танцует вокруг мачты. Выкрикивают что-то своё, прыгают, берутся за руки или махают ими во все стороны.
― Давай, бэйби! ― кричит между куплетами Брук, обращаясь почему-то к Луффи, весело прыгающему уже вокруг него. Ло догадывается, что эту песню Брук придумал вот прям только что и исключительно для того, чтобы подбодрить впавшего в уныние капитана. Теперь капитан весел, капитан счастлив, капитан развлекается вовсю. У Брука довольно сияют пустые глазницы, если можно так сказать. Костлявая рука продолжает наяривать, и уже Ло самому хочется танцевать, поддавшись общему настроению. Но он упорно сидит на месте и лишь с трудом отводит взгляд от сияющего Мугивары. С силой трёт уставшие глаза - начали болеть, похоже, от избытка солнечного света.

Монотонный стук молотка, гул работающего хорошо отлаженного механизма. Фрэнки чинит какую-то важную примочку для Санни, увлечённо насвистывая что-то себе под нос. Периодически выкрикивает название нужного инструмента и протягивает руку, Ло ― подаёт. Как так получилось, что сейчас Ло приходится подрабатывать помощником механика ― он абсолютно без понятия. Мугивары втянули. Опять. Связавшись с ними Ло впервые почувствовал, что не только теряет контроль над ситуацией, но иногда вообще не понимает как случилось то или иное, и почему он должен делать то, что делает.
― Хэй, Ло! ― голос Фрэнки легко перекрывает шум механики. ― Подай вон ту железяку!.. Нет, вторую, рядом которая.
Ло подаёт и ловит неожиданно проницательно-серьёзный взгляд.
― Знаешь, кто-то может подумать, что у нас команда везунчиков ― ибо у всех одно солнце, а у нас целых три. Только те, кто так подумают ― ошибутся. У нас тоже одно. И светить вечно оно не сможет. Поэтому, мы сделаем всё, чтобы оно грело как можно дольше. Понял? ― Фрэнки усмехается и подмигивает, то ли Ло, то ли каким-то своим мыслям, надвигает на глаза сварочные очки и продолжает работу.
Ло кажется, что он попал в дурдом. Что всё это лишено смысла, и даже его затея уже не видится ему такой удачной. Но всё равно после этого целый день думает о словах Фрэнки ― о том, был ли это намёк или просто шутка.

― Эй, Траффи! ― похоже, Луффи зовёт его уже не в первый раз. ― Траффи, ты что, уснул?
Ло смаргивает остатки глубокой задумчивости, возможно примешанной с лёгкой дрёмой, и поднимает взгляд. Чуть щурится - солнце всё также слепит глаза.
― Нет. Прости, не слушал, Мугивара~я.
Луффи улыбается от уха до уха. Такой невозможно яркий. Мальчик, присутствие которого греет лучше всякого светила.
Ло поднимает руку...
Дотянуться до солнца невозможно. Все попытки - невероятная глупость. А их команда сплошь состоит из самоубийц.
Ло знает это.
Но...
Он точно такой же дурак, как и остальные. Он тянется к Солнцу. Даже будучи уверенным, что сгорит ещё до того, как сможет коснуться его.

@темы: fandom: One Piece, texts

---

Авки с oppb 2015.

[Гэндальф Голубой, совратитель гномов]

120х120

1	2	3	4
5	6	7	8
9	10	11	12
13	14	15	16
17	18	19	20

100х100

1	2	3	4
5	6	7	8
9	10	11	12
13	14	15	16
17	18	19	20

@темы: fandom: One Piece, icons

---

Коллажи с oppb 2015.

[Гэндальф Голубой, совратитель гномов]

Название: love is...
Команда: BartolomeoxCavendish
Пейринг/Персонажи: БартоВенди
Тип работы: коллаж
Жанр: PWP
Рейтинг: NC-17
Дисклеймер: все права принедлежат Оде-сенсею

Название: You want some more
Команда: BartolomeoxCavendish
Пейринг/Персонажи: БартоВенди
Тип работы: коллаж
Жанр: романс, лёгкая эротика
Рейтинг: PG
Дисклеймер: все права принедлежат Оде-сенсею

@темы: fandom: One Piece

---

Тексты с wtf 2015.

[Гэндальф Голубой, совратитель гномов]

Название: Ведьмы не плачут
Автор: WTF Detective Conan 2015
Бета: анонимный доброжелатель
Размер: драббл, 396 слов
Пейринг/Персонажи: Коидзуми Акако/Куроба Кайто (односторонний)
Категория: гет
Жанр: немного ангст, немного романтика
Рейтинг: G
Примечание: Ведьмы не плачут - ведьмы смеются.
Для голосования: #. WTF Detective Conan 2015 - работа "Ведьмы не плачут"

Она ненавидела его всего, от кончиков ногтей на пальцах ног и до корней волос на голове. Всего такого увёртливого, находчивого, наглого. С неповторимой ухмылочкой, шкодливым блеском глаз, гордой осанкой. Со всей этой "пылью в глаза", с лёгкими движениями и способностью увлечь за собой любого. Всего такого чистенького, беленького и аккуратненького.
Она ненавидела его легкомысленность, несерьёзность и увлекаемость. Его желание покрасоваться, подурачиться и обвести вокруг пальца всех до единого. А его идиотские фокусы, которые невежи называли "магией", она ненавидела сильнее всего.
Акако действительно ненавидела Кайто, и всегда, при каждом удобном случае, говорила ему об этом.
Она любила его за всё то же самое, но только с одной поправкой - в этом чувстве ей было крайне трудно признаться даже себе, а уж о том, чтобы сказать самому Кайто - не могло быть и речи.

Акако пыталась его убить раз тридцать, соблазнить - приблизительно столько же. И вот сейчас снова провалилась. Какая это была попытка? Шестидесятая? Хах, смешно считать неудачи.
Просто она устала. Утомилась пытаться раз за разом и уходить ни с чем. "Сколько ж можно усложнять себе жизнь из-за какого-то человека?" - спрашивает она себя и тут же отвечает: "Много. Бесконечно." Акако не может остановиться. Конец возможен только в одном случае - если она победит, и иначе никак. Слишком много всего намешалось в это: ядрёная смесь чувств к Кайто, её собственные эмоции, тысяча и одна случайность, и, конечно же, красные розы.
Одну такую она держит сейчас в руках - Кайто опять оставил на прощание. Его любимый трюк, который вызывает одновременно раздражение и какое-то странное тёплое чувство в груди. Акако сильно сжимает головку цветка - и лепестки каплями крови падают на асфальт. "Дурак!"

Ветер резкий и дует прямо в лицо. Акако не сразу понимает, что слишком легко одета и уже порядком замёрзла. Она упорно смотрит на то место, где в очередной раз растворился Кайто Кид, и продолжает сжимать кулаки. На душе горько-горько, хочется плакать. Так, как никогда не хотелось. Ни в четыре года, разбив коленку, ни получив от мамы за магическую ошибку заслуженную (но очень обидную!) оплеуху, ни провалив впервые тест. Акако до боли закусывает губу. Плакать нельзя!
Вздыхает, беря себя в руки. И, казалось бы, некому сказать, гордо вздёрнув подбородок: "Я не проиграю!", но она говорит. Для себя и самой себе. Магия слов действует - становится чуточку легче.
И Акако уходит, как всегда громко смеясь. Потому что, как бы ни было плохо, ведьмы не плачут - ведьмы смеются.

-------------------------------✂-------------------------------

Название: Странный день. Хороший день
Автор: WTF Detective Conan 2015
Бета: анонимный доброжелатель
Размер: драббл, 595 слов
Пейринг/Персонажи: Кайто Кид/Шиничи Кудо (намёком)
Категория: преслэш
Жанр: повседневность, капелька романтики
Рейтинг: G
Примечание: Один немного странным вечер из жизни героев.
Для голосования: #. WTF Detective Conan 2015 - работа "Странный день. Хороший день"

Вечерело, солнце подходило к краю горизонта. На крыше одной из высоток, свесив ноги с парапета, сидит великий детектив Кудо Шиничи и лениво думает о том, что сейчас, вернув буквально на пару часов свой облик, он прожигает драгоценное время. Было стыдно за такое поведение, но с места это не сдвигало. В душе творилось что-то странное - было паршиво и нервно-умиротворённо. Как такое могло сочетаться - непонятно, но сочеталось.
- Почему это великий детектив не вершит добро и не причиняет справедливость? - раздаётся сзади сладковатый голос.
- А почему великий вор не крадёт драгоценности в этот час? И остановился поболтать с великим детективом? - Шиничи совершенно не хочется сейчас препираться, не хочется ловить, вычислять и никого видеть. И уж конечно не хочется навязчивого внимания от не менее навязчивого типа. - Отстань, серьёзно.
- Ммм, вечер хороший, а? - ухмыляется Кид, запрыгивая на парапет и усаживаясь рядом. Понятно, что он не намерен оставлять в покое Шиничи вне зависимости от его желаний. - Кстати, спасибо за "великого".
Шиничи хмыкает, но не комментирует. На душе разом почему-то становится легче, так и не успевшая разыграться буря затихает, будто одно присутствие Кида может успокоить.
- Кажется, через пятнадцать минут ты должен будешь украсть бриллиант из музея, - через некоторе время Шиничи делает ещё одну попытку спровадить Кида. Не то, чтобы он ему мешал - сидит молча, болтает ногами, смотрит вдаль, но как-то уж больно неправильно просто даже сидеть так рядом.
- Должен. Но не буду, - Кид не перестаёт болтать ногами, словно не добрая сотня метров под ними. Поворачивает голову к Шиничи: - Прогоняешь?
- Да, - Кудо смотрит в ответ. Глаза в глаза. С вызовом.
- А я всё равно не уйду, - ухмыляется Кид и, напоследок блеснув глазами, отводит взгляд.
Вот же!.. Но это почему-то совсем не злит.
- Нарываешься? - вполне благодушно спрашивает Шиничи.
- Не больше и не меньше, чем обычно, - также вполне благодушно отвечает Кид.
Идиллия, вашу мать!
Они сидят, смотрят вдаль. Каждый думает о своём. Кудо очень хочется спросить, почему же на самом деле Кид принебрёг своими обычными правилами и проигнорировал собственно-назначенную встречу, но он молчит. Кайто же в свою очередь очень хочет, чтобы Шиничи об этом не спрашивал - не скажешь же, что Кудо показался слишком одиноким и печальным, и вор просто не смог пройти мимо, будто что-то потянуло его в этот вечер к детективу.
- Ну ка, убери руки! - говорит Кайто и тут же перекидывает ноги обратно на парапет, ложится на него всем телом, а голову опускает на колени Шиничи.
- Эй! - возмущается Кудо, - Спятил?!
- Ага. Не кричи. Не порть вечер. - умиротворённо отвечает Кид. Будто так и нужно. Будто это нормально.
Пару секунд Шиничи всматривается в его лицо, борясь с желанием просто сбросить его с колен, разом покончив и с огромной занозой в своей заднице, и с проблемами с кражей кучи драгоценностей. Мораль берёт верх - и Кудо тяжело вздыхает.
- Вот ведь... з-зараза! - недовольно шипит он, смиряясь со своей участью.
- Ага, - Кид шкодливо улыбается, чуть щурясь на догорающее солнце. Прямо довольный котяра!
"Вот сейчас, пока он так доверчиво лежит, достаточно протянуть руку, сдёрнуть маску и узнать его настоящее лицо", - немного лениво думает Шиничи, но ничего не предпринимает.
Непонятно это всё. Непонятно и невозможно. Но есть.
Под ногами Шиничи - метры полёта, колени греет голова Кайто Кида, где-то внизу перекрикиваются полицейские сирены и инспектор Накамори не находит себе места от беспокойства, а вдали горизонта садится солнце, начиная обратный отсчёт до следующего числа по календарю. Кид блаженно прикрывает глаза и чуть ли не мурчит.
Странный день. Хороший день. Шиничи почему-то не хочется, чтобы он кончался.

-------------------------------✂-------------------------------

Название: Точное время
Автор: WTF Detective Conan 2015
Бета: анонимный доброжелатель
Размер: драббл, 645 слов
Пейринг/Персонажи: Сагуру Хакуба/Куроба Кайто (односторонний)
Категория: преслэш
Жанр: немного повседневность, немного романтика
Рейтинг: G
Примечание: Время жило в нём за счёт того, что Хакуба никогда о нём не забывал. Практически никогда...
Для голосования: #. WTF Detective Conan 2015 - работа "Точное время"

Сагуру Хакуба родился ночью двадцать шестого августа в два часа двадцать две минуты и пять секунд - время было замечено и записано какой-то добросовестной медсестрой. Кто знал, что впоследствии точность станет неотъемлемой частью его характера.
Хакуба ненавидел опаздывать и старался свести такие "промахи" к минимуму. Он ценил людей, приходящих вовремя, так же, как ценил добротные, точно сделанные вещи. В особенности, часы. Их в его квартире было несметное количество. Все хорошо подведённые, ни на секунду не отстающие. Все - подарки отца, знающего пристрастия своего сына.

Приходя на место преступления, Хакуба привык отмечать точное время. Точное же время смерти он пытается установить по ходу расследование, а по его завершению - время окончания и сколько оно длилось. Ему всегда нужно знать время, всегда точное - начало уроков в школе, расписание звонков или отлёта самолётов. Он отмечает время, когда приходит отец домой с работы, время звонков, время, когда прозвонит будильник, и время, в которое нужно ложиться спать. В отношении преступлений время - его союзник, причём тот, что никогда не предаст. А в отношении времени Хакуба - ужасный педант. Окружающим, даже его отцу, иногда казалось, что Хакуба - человек-хронометр. Возможно, они были правы - время оживало в его голове, принимало то одну, то другую форму и никогда не останавливалось. Время жило в нём за счёт того, что Хакуба никогда о нём не забывал. Практически никогда...

Точность, а ещё верность слову и неплохая толика справедливости - три вещи, которые нравились Сагуру в Кайто. Кида можно было уважать, даже нужно было уважать, но не более. Вор всегда был вором, каким бы честным и порядочным он ни казался. И его, естественно, необходимо было посадить за решётку.
Но не примешивать личное к работе упорно не получалось, как и предсказать действия самого Кида. Сбивающий с толку, ослепительно-обаятельный, виртуозный. Всегда на шаг впереди, всегда новые фокусы и иллюзии. По отношению к Киду Хакуба чувствовал и уважение, ненависть, раздражение, зависть, даже понимание. А ещё что-то странное, тепло-щемящее, в глубине души, только начинающее теплиться - то, чему детектив пока не нашёл названия. Что Хакуба точно знал - это то, что он, как малый ребёнок, был очарован. Только в отличие от сопливого малыша - осознавал это и злился на себя. Кид смешивал в душе такую гамму чувств, что трудно было выделить что-то одно, преобладающее. Блистающий, он вызывал жгучее желание прикоснуться к себе - словно сокровище, которым недостаточно просто любоваться. Хакуба мысленно бил себя по рукам, не давая даже шанса на слабость. Он уверен в себе, способен контролировать как себя, так и ситуацию в целом, в частности. Но Хакуба ошибался...

- Это тебе! - очаровательно улыбается Кид, вытаскивая буквально из воздуха прекрасный синий цветок и... незаметным движением заправляет его за ухо Сагуру. И тот теряет дар речи, хотя никогда не считал себя неспособным ответить достойно на чужие действия или реплику.
- Хэй, детектив! А тебе идёт! - лицо Кида оказывается пугающе близко, но почему-то Хакубе не хочется его отталкивать. Если уж говорить честно - он вообще, кажется, забыл как дышать. - Не хочешь сменить этот шерлоковский имидж на что-то более интересное? Бежево-коричневое, хотя бы даже костюм. А синие галстуки или рубашки тебе очень даже пойдут.
И всё это глаза в глаза, опаляя дыханием губы. Хакубу бросает в жар, потом в холод, потом снова в жар. Он чувствует, как пересохло во рту, но не может даже облизнуться. А Кид то ли совсем издевается, то ли это просто общается так странно со всеми - детектив сейчас мало что понимает.
- Ну, я пошёл. Чао, - бросает вор и действительно... уходит. Не исчезает, не улетает, а спокойно уходит. Будто уверен, что в эту сторону за ним никто не побежит. Будто он, Хакуба, не погонится за вором.
А Хакуба смотрит широко распахнутыми глазами в спину удаляющегося Кида и не может сдвинуться с места. Сердце колотится, как бешеное, уши заложило, а дышать всё ещё трудно. В этот момент он наконец-то понимает, что по уши влюблён. В этот момент он, наверное, впервые не думает о времени.

-------------------------------✂-------------------------------

@темы: texts

---

***

[Гэндальф Голубой, совратитель гномов]

Название: Помада
Автор: Гэндальф Голубой, совратитель гномов
Бета: Джина Рицци
Фандом: Donten ni Warau
Категория: слэш
Размер: драббл
Персонажи/ пэйринг: Ширасу/Тэнка
Рейтинг: PG
Жанр: повседневность
Саммари: Кроваво-красная помада на красивых губах никого не оставляет равнодушным.
Дисклеймер: все украдено до нас

Красная... Как кровь. Казалось, и на вкус она должна быть кровью. Такая безумная мысль пришла Ширасу в голову, когда он поймал себя на том, что вдумчиво рассматривает губы заснувшего Тэнки уже которую минуту. Нет, конечно, взглянуть стоило не только на губы, но и на весь макияж - румяна на щеках, дурацкие тени на веках, подводка. Картина в целом была просто ужасна. Благо, Тэнка хоть одежду снял и вытащил накладную грудь. А вот о том, чтобы и краску с лица снять, не позаботился - сразу пошёл с горя напиватсья, утащив с собой за компанию Ширасу и причитая, что Тютару его больше не любит. Ниндзя в такие моменты никак не мог понять, насколько напускные все эти причитания - то ли Тэнка всерьёз думает, что младшенький его может разлюбить, то ли просто ищет повод попричитать, выпить и прополоскать ему, Ширасу, мозги.
Ширасу вздохнул, с трудом оторвав взгляд от губ. Хоть маскарад и выглядел смешно в целом, но в частности... кроваво-красный удачно подчёркивал и без того красивые губы Тэнки, не смотреть на которые теперь стало поистине трудной задачей.
Смочил платок, аккуратно стёр румяна, развязал платок, обнажив россыпь чёрных волос с красноватыми кончиками. Даже тут красный. Цвет вызова, цвет Тэнки.
Остались только губы... Ширасу снова немного смочил платок, поднёс руку к губам и... застыл. Без всего этого боевого раскраса лицо Тэнки больше не выглядело смешным, а губы... губы слишком выделялись. К ним хотелось прикоснуться. Облизать. Попробовать...
Тэнка же спал крепко - слишком пьян и не проснётся. Так что... можно... один раз. Один только раз позволить себе маленькую слабость, узнать какой же на вкус этот красный.
Ширасу наклонил голову и медленно, как под гипнозом, коснулся своими губами чужих. Очертил языком контуры, слизывая красноватую текстуру...
Без привкуса железа, горьковато. Невкусно. Совсем. Должно быть невкусно, но... Ширасу резко отстранился.
Вот же глупость!
Слишком много выпил. Слишком много себе позволил. И нужно уходить, пока не стало слишком поздно.
Но он успел лишь дёрнуться, как его запястье схватили. Доля секунды на шок. Доля секунды, чтобы его преодолеть. И ещё пару на то, чтобы натянуть на лицо фальшивую улыбку и обернуться.
- Я думал, ты совсем захмелел.
- Куда? - Тэнка проигнорировал попытку уйти от темы.
- Ты заснул, а у меня ещё есть дела по дому. Так что, если ты не против... - ещё одна попытка.
- Против! - от взгляда Тэнки вся фальшивая улыбка растаяла в мгновение ока. Нервы натянулись, но тело словно закаменело. От запястья растёкся жар, знакомый по прежним мимолётным прикосновениям, которых Ширасу старался не допускать. Горячая волна скопилась в груди, мешая дышать, спустилась ниже. Ширасу облизал вмиг пересохшие губы. Где-то на задворках сознания билась мысль о том, что нужно уходить и как можно скорее. Нельзя допускать такой фатальной ошибки! Нельзя! Но...
У Ширасу достаточно силы, чтобы вырваться и убежать, даже когда Тэнка трезв, когда пьян - тем более. Но он не мог. Красный поймал его в свой плен. Достаточно было позволить вгляду чуть опуститься, отметить губы, сказавшие своё резкое "против", и застыть завороженно. Не шелохнуться, не отвести взгляд... Тёплые руки на запястье, сакэ, плещущееся в крови, взгляд, от которого не скрыться, и прекрасные, давно желанные губы в этой проклятой красной помаде... Если бы он только не соблазнился ими! Если бы только не позволил себе расслабиться и попробовать на вкус!
Словно в замедленной съёмке Тэнка потянул его на себя, а через секунду их губы встретились, и время пустилось вскачь.
Ширасу надолго запомнил этот вечер. И то, как они жадно целовались. Так, будто это давно для них привычно, так, будто не виделись пару лет и изголодались друг по другу. А может быть, так и было...
Не было для него ничего вокруг, кроме Тэнки. Горячий сгусток ощущений, резкие движения, нехватка воздуха и словно вата в голове. Горькая помада, сладкие губы Тэнки. Кроваво-красное безумие.

@темы: texts

---

на ДР для Джина Рицци.

[Гэндальф Голубой, совратитель гномов]

Название: Разговор без слов
Автор: Гэндальф Голубой, совратитель гномов
Фандом: Saiyuki
Категория: слэш
Размер: драббл
Персонажи/ пэйринг: Санзо/Хаккай
Рейтинг: R
Жанр: повседневность
Саммари: Просто одна ночь, бутылка виски на двоих, карты и полупустая пачка сигарет.
Дисклеймер: все украдено до нас

У них не было будущего и было прошлое, от воспоминаний о котором открывались старые, так и не зажившие раны.
Обычно, их объединяла одна цель, но сегодня не было даже её. Зато, были ночь, бутылка виски на двоих, карты и полупустая пачка сигарет.

Вечер проходил спокойно и даже расслабленно-лениво. Они остановились в очередной гостинице, заказали две комнаты на двоих (жеребьёвка выдала, что в этот раз Годжо ночует с Гоку, а Санзо с Хаккаем). Наелись до отвала и занялись каждый своим. Казалось, всё было хорошо - передышка в вечных сражениях и проблемах. Только не всё было так безоблачно, как казалось. Ощущение затишья перед бурей ещё не летало в воздухе, но уже обозначило своё присутствие. И это раздражало не хуже глупых криков, паники и нескончаемой толпы идиотов, решивших, что если у тебя есть острые когти и клыки - ты победитель.
Сначала, Годжо ушёл по кабакам (а значит, и женщинам), пообещав вернутся только к утру. Ему посоветовали не возвращаться вообще.
Вечер плавно перетёк в ночь. Изменений в обстановке не наметилось. Не выдержал уже Гоку. Заявил, что наелся, слишком устал ничего не делать, и ему надоела эта гнетущая тишина. Заманчиво зевнул и свалил спать.
Они остались вдвоём. Спать не хотелось, да и уходить было некуда - комнату-то на двоих и сняли.
Потом, когда газета была прочитана, книга отложена, а собственные мысли не внушали позитива, были карты, бутылка виски на двоих и привычный запах табака, плывущий по комнате от очередной сигареты Санзо. Говорить всё также не хотелось. Да и зачем? Два слишком разных человека, чтобы о чём-то говорить. Две слишком схоже израненные души, чтобы понимать друг друга без слов.
Везло с переменным успехом. Игра не доставляла удовольствия. Они просто убивали время.
Так могло продолжаться долго, если бы не вырубился свет. Санзо резко встал с твёрдым желанием найти хозяина гостиницы и револьверным методом объяснить всё, что о нём думает. Хаккай поймал его за руку. "Не ходи" - голос был странным, хрипловатым. Хаккай не разжал пальцев. Кожу на месте прикосновения начало жечь. И сразу как-то дала о себе знать выпитая половина бутылки. Санзо наклонился к Хаккаю. В открытое окно светила луна, да и глаза уже успели привыкнуть к темноте - этого было вполне достаточно, чтобы встретить ответный взгляд и почувствовать себя неспособным пошевелиться. Прошла секунда. Две. Три. Может минута. Или, даже, целая вечность. Санзо прочистил горло. "Почему?" - его собственный голос был тоже странным. Казалось, что темнота, тишина и глаза напротив делают с ним что-то, что ему неподвластно понять. Хаккай ответил. Санзо остался...
Последующее по какой-то особой причине не вызвало удивления у обоих. Полетевшие со стола карты, опрокинутая бутылка (благо, что пустая) и ни в чём неповинный стол. Рваные поцелуи в темноте. Кое-как сброшенная одежда. Жар тел. Тяжёлое дыхание. Всего было слишком мало и слишком много. Они не думали "зачем" и "почему" - это было излишним. Просто, ночь, темнота и тишина, беспокойство на грани сознания и рваная боль в груди. Сплетение тел стало вдруг как-то само собой разумеющимся. А потом... тишина взорвалась тысячью осколками.

В окно всё ещё светила луна. Все постояльцы в гостинице, кажется, спали. А они сидели, прислонившись разгорячёнными спинами к холодной стене, где-то между дверью и кроватью. Докуривали одну сигарету на двоих и вели разговор без слов.
У них не было будущего, а прошлое - покрыто шрамами. Но как никогда им хотелось жить.

@темы: fandom: Saiyuki, texts

---

***

[Гэндальф Голубой, совратитель гномов]

Название: Необратимое
Автор: Гэндальф Голубой, совратитель гномов
Бета: Джина Рицци и O*rly
Размер: 1849 слов
Пейринг: Хаширама/Тобирама
Категория: слэш
Жанр: ангст
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Тобирама изобрел технику воскрешения и использует ее, чтобы вернуть умершего брата.
Отказ от прав: все персонажи и мир Наруто принадлежит М. Кишимото

Когда это произошло, за окном стояла ночь. Техника была закончена! Проверена, испытана на предмет ошибок. Приготовления завершены.
Сердце гулко билось в груди. Тело не чувствовало усталости — лишь возбуждение. Скоро! Совсем скоро!.. Теперь должно получиться! Совсем скоро Хаширама будет снова рядом!

Тобирама никогда не думал, что переживет брата. Несмотря на всю безрассудность Хаширамы, тот был сильнее, опаснее и, хоть это иногда не было заметно, совсем не уступал в сообразительности своему младшему брату. Плюс великолепная способность к регенерации, которой у Тобирамы не было. Но даже если не брать это в расчет... Тобирама не надеялся на спокойную смерть от старости в окружении друзей и родных. Если на то пошло, у него и друзей-то особое не было, а из родных остался только брат. Тобирама был уверен, что умрет или на поле боя, пропустив удар или закрывая собой брата, или его смерть станет последствием каких-то интриг, расчетливых действий соперников или банального покушения. И это была бы нормальная, достойная смерть. А главное, она избавила бы от необходимости смотреть на то, как коченеет тело брата. Как его оденут в самую парадную одежду, положат в гроб и забьют крышку. Как нужно будет сказать что-то — невыполнимая задача, когда дышать-то получается через раз. Как вся деревня будет плакать, ведь умер их любимый хокаге, а ему самому, Тобираме, не оставят права ни на единую слезинку. А потом… Он наденет наряд хокаге и перестанет смотреть в зеркала — ведь в них можно будет увидеть, как непривычно и неправильно смотрится эта одежда. Тобирама начнет больше времени проводить в одиночестве — многие посчитают, что ответственность, сопутствующая титулу хокаге, усугубила его необщительность. Но дело будет вовсе не в этом... Тобирама станет меньше спать, ведь стоит только закрыть глаза — и увидишь навечно отпечатанный на веках образ, и сам сон тоже не принесет облегчения — ведь в каждом сне его будет преследовать Хаширама.
Он бы избежал всего этого, если бы умер первым, как и положено более слабому и менее значительному младшему брату. Но Хаширама, будучи слишком своевольным и непредсказуемым при жизни, даже этого ему не позволил.

Тело, состоящее из глиняной «оболочки» и трупа (в экспериментальном материале недостатка не было, даже несмотря на относительно спокойные времена) внутри, было идеальным. Как давно он мечтал прикоснуться к нему, не придумывая причин и оправданий? Не чтобы смазать целебной мазью новый шрам (о наличие которых брат постоянно забывал), поправить что-то в одежде или хотя бы потереть спину во время купания (предварительно состроив кислую мину и бросив, что «кто-то тут совсем как маленький»). Для того, кто давно оставил позади свое двадцатилетие, Хаширама был удивительно хорошо сложен: бугристые мышцы, прямая осанка, подтянутые бедра и ягодицы. Тобирама задрал водолазку, дотронулся до каждого шрама, вспоминая, где и при каких обстоятельствах они были получены. Он старательно искал изъяны, боясь ошибиться, но не находил. В точности, как запомнил. Тщательно воссозданное по фотографиям и услужливой памяти — хоть какой-то плюс того, что забыть абсолютно не получалось. Техника пока работала исправно.

Он был слишком возбужден, чтобы еще раз обдумать последствия своих действий. Слишком долго ждал этого момента. Тобирама делал все на автомате, давно придумав, испробовав, проверив и перепроверив. Дышать было тяжело, будто что-то сдавливало грудь. А в голову непрошено лезли обрывки мыслей, сменяя друг друга и смешивая воспоминания в один большой ком.
Тобирама помнил, как втайне заменил одеяние хокаге, сшитое по его меркам, на то, что носил брат — вдыхая родной запах, ему казалось, что Хаширама все еще рядом. И как расстроился, когда понял, что запах окончательно выветрился.
Помнил, как просил не выкидывать вещи брата. Как вечерами, наконец-то покончив с делами, перебирал их, тщательно рассматривал каждую мелочь, как гладил корешки и обложки книг.
Помнил, как взял зубную щетку Хаширамы вместо своей, как надевал после купания его юкату, а тело вытирал его полотенцем.
Осознание того, что это неправильно, больше его не тревожило — после смерти брата оно вообще стало казаться глупым и незначительным. Оно осталось там, в прошлом, когда еще юный, не достигший двадцати Тобирама, до крови закусывая губу и сгорая от стыда, дрочил в ванне, думая о старшем брате. Тогда и многими годами после он скорее отрезал бы себе язык, чем признался Хашираме в своих чувствах. Сейчас… Сейчас же Тобирама отдал бы все, чтобы только вернуть время, когда брат был жив. Вернуть, крепко обнять самого дорогого человека и, набрав в легкие побольше воздуха, во всем сознаться. Но где оно, то время? Осталось в прошлом. А где его самый любимый человек? Гниет в земле. Тобирама остался наедине с переполнившими его, но так и не высказанными чувствами, не имея возможности что-то исправить. Только вот мириться с этим он не собирался.

Тобирама, наверное, навсегда запомнит это — как в тело вернулась жизнь, как отрылись глаза, а на лице появилось непонимание вперемешку с удивлением. Как на него смотрел снова живой брат, а сам Тобирама поначалу забыл, как дышать. Как быстро и четко все объяснил, услышал в ответ резкое, словно пощечина: «Что ты наделал, Тобирама?!» Как поначалу ему было все равно, что думает брат, не то, что в старые времена. Но все и не могло быть как раньше — Тобирама изменился, перешагнул невидимую черту. Как он протянул руку, коснулся щеки брата. Подушечкой большого пальца провел по губам. Как, уловив испуг в глаза Хаширамы, но не остановившись, приблизился, коснулся губами чужих губ, таких желанных. Как сознание кольнуло что-то непонятное, предупреждающее, но он не обратил внимания. Как Хаширама хотел отстраниться, но не смог — это противоречило желанию Тобирамы, этого не позволила техника. Как он запустил руку под водолазку брата, трогая, ощупывая. Как перестал следить краем глаза за реакцией Хаширамы. Как губами коснулся уха, прочертил дорожку по шее. Как начал ощущать себя странно, сначала не понимая, в чем дело. Как руки и губы его постоянно двигались, касались, запоминали, но сам он не получал должного наслаждения. Как наваждение начало отпускать, Тобирама почувствовал, что желанное тело брата — холодное. Осознал, что глина — это лишь глина, и никакой технике, воскрешающей душу, не воскресить плоть. Как под ребрами застучало эхо наступившей катастрофы.
— Хватит, Тобирама, — Хаширама произнес это не зло, вовсе нет. А как-то очень устало. С лица пропало удивление, но там не появилось ни гнева, ни осознания ужасной правды. Лишь эта непонятная усталость и печаль. Будто…
Пальцы задрожали. Тобирама продолжал трогать и целовать брата, но как-то нервно, дергано. Он не чувствовал возбуждения, радости или облегчения. Только растерянность — его мир в эти самые минуты в очередной раз переворачивался с ног на голову. Цели становились абсурдными, а мечты — недостижимыми. До Тобирамы наконец-то начало доходить понимание того, что смерть Хаширамы — это действительно необратимо. Отчаяние завладевало им, но он пытался сопротивляться этому чувству. Хотел доказать себе, что все было не зря — он же получил именно то, что хотел! Исступленно целуя Хашираму, Тобирама боролся с самим собой. Боролся и проигрывал.
— Хватит, Тобирама! — резкий, непреклонный тон. Такой щемяще-родной. Хаширама схватил брата за запястья, крепко сдавив. — Для этого слишком поздно…
— Поздно? — Тобирама поднял голову и встретился глазами с братом. С его спокойным, но твердым взглядом. Когда Хаширама смотрел так, Тобирама забывал, как дышать, и сразу резко вспоминал, кто здесь старший. Но сейчас от этого взгляда стало слишком больно. Тобирама чувствовал: то, что поддерживало его после смерти брата, рушится. Он жил благодаря надежде на эту технику. Заставил поверить себя в то, что все возможно, что больше ему нечего бояться, что каким бы сумасшествием это ни было, он пойдет до конца. Но вот техника завершена, перед ним и полностью в его власти брат. Снова живой давно мертвый брат. И что же делает Тобирама? Просто с отчаянием смотрит ему в лицо, чувствуя, как внутри разверзлась бездна и пожирает его. Теперь это действительно конец.
Сознание уплывало, внутри все бурлило и умирало. Секунда-две — и напряжение достигло пика, вырвавшись наружу вместе с огромным потоком чакры. Приборы, свитки, куски неиспользованной глины, стекла… Да что там! Каменная кладка треснула, и крошево полетело во все стороны. Вот уже вместо дома — одни развалины. Все сметено тем, что слишком долго копилось внутри и наконец-то вырвалось наружу. Но это был не конец — все вокруг начало покрываться тонким слоем инея. Казалось, что даже воздух стал замерзать. Тобирама не чувствовал этого — он был здесь и не здесь одновременно. Не видел, не слышал, не чувствовал. Если бы он чего-то и хотел сейчас, то только умереть. Но он ничего не хотел…
Ледяную тишину разорвал звук пощечины. Кровь прилила к голове, и Тобирама очнулся. Вернулись способности чувствовать, видеть и слышать.
— Ну, ну, хватит, — сознание прояснилось. Хаширама обнял его и успокаивающе гладил по спине. Странно: даже не чувствуя исходящего от чужого тела тепла Тобирама начал успокаиваться. В объятиях брата было легко и уютно. Все произошедшее вдруг отчетливо и ясно показалось ему абсолютным помешательством, глупостью, блажью. Кошмаром, который наконец-то завершился. Стало одновременно мучительно больно и сладко-спокойно на душе. Тобирама уткнулся лбом в чужое плечо и расслабился в руках брата. Хаширама не сердился, и это почему-то казалось сейчас самым важным. Как в детстве, когда что-то плохое совершал не Хаширама, а сам Тобирама. Тогда важно было не что скажет отец или члены клана, закатят ли ему взбучку или он отделается легким выговором, а будет ли сердиться брат.
Они сидели так, обнявшись, довольно, долго. Возможно, даже час — Тобирама не мог сказать точно. А потом Хаширама отстранился.
— Я… я, брат… — Тобирама почувствовал потребность все сказать, объяснить и признаться наконец. Ему казалось, что если не сделать этого сейчас, то он никогда не придет в норму, не избавиться от мыслей о том, что все еще можно изменить. Но слова давались с трудом, застревали где-то в горле и не желали выходить.
— Не пытайся, я знаю, — Хаширама грустно улыбнулся. — И… мне, кажется, пора…

Тобирама не сразу заметил, что Хаширама буквально начал рассыпаться. Сначала глина дала одну трещину. Та стала расползаться в длину и ширину, причудливо изгибаясь. Кусочки глины отваливались целиком или осыпались мелким песком. Затвердевший глиняный кокон разрушался вместе с самой техникой.
А на осыпающихся губах до самого последнего момента играла печальная улыбка. Прежде чем исчезнуть, они едва заметно разомкнулись, прошептав одну фразу. Сердце Тобирамы пропустило удар. Это было слишком! Он не мог поверить, что правильно расслышал. Ведь это было бы… просто невозможно и очень страшно. Но на осыпающемся лице, с каждой секундой терявшем свои черты, не было ни намека на насмешку. Хаширама не шутил. И Тобирама продолжал смотреть на брата, в последний раз запоминая каждую линию. Смотрел, сначала не веря и не осознавая. Смотрел… Пока и само лицо не исчезло, не превратились в то, чем было изначально. Пока последняя песчинка не коснулась земли и с глухим стуком не упало тело, до этого заключенное в глину. Пока Тобирама не остался совсем один. Среди развалин, кучки перетертой в песок глины, уносимой ветром, и тела какого-то шиноби. Один среди зябкой пустоты одиночества. Теперь уж совершенно точно. Один. Отныне и до самой смерти.
Рассветало. Лучи поднимающегося солнца больно резали глаза. Тобирама смежил веки. По щеке скатилась слеза. Дышалось тяжело, но все же дышалось. То неведомое «что-то», сдавливавшее грудь, исчезло. Все тело было слабым, измученным, будто после продолжительной и очень опасной миссии. Зато разум чист и не затуманен.
Тобирама знал, что сулит ему этот рассвет — его ждал трудный день. Длинная череда из наполненных одиночеством дней. Но, похоже, он справится. Ведь его невыносимый брат умудрился вернуть тот стержень, что помогал Тобираме жить дальше, в изначальное состояние всего одной фразой. Возможно, насквозь лживой, но отчаянно горькой и сладкой. И даже если на самом деле в ней не было того, что он хотел и боялся услышать, Тобирама будет помнить и жить дальше. Жить и помнить.
Загадка без ответа. Возможность простить себя… Один из самых эгоистичных поступков Хаширамы.
— Я тоже тебя любил, Тобирама.

@темы: texts

---

***

[Melima]

Название: Не быть мне Робинзоном Крузо
Бета:  Джина Рицци
Фандом: Bishoujo Senshi Sailor Moon
Герои: Ами
Тема: если бы
Объём: 425 слов
Тип: джен
Рейтинг: G

Настольную лампу включать совсем не хотелось, хоть и для чтения тусклого света из окна, всё-таки уже вечер, было совсем недостаточно. Очки украшают переносицу с незапамятных времён - куда ж ещё зрение сажать! Но в комнате было так уютно, а яркий свет как никогда раздражал.
Голова гудела словно растревоженный улей. Но ничего не поделаешь - приходилось лишь ждать, когда подействует таблетка.
Книга была старая, затёртая, и совсем не по учёбе. Всё «обязательное» Ами уже сделала и хотела чуть передохнуть, поднять себе настроение за чтением. Да и пульсирующие болью виски не располагали к напряжённым занятиям.
Итак, книга была старая и затёртая, что говорило о частой «эксплуатации», а на обложке значилось - Даниэль Дефо «Робинзон Крузо». Тысячу раз прочитанный и всё также любимый.
Знакомые строки успокаивали, помогали в трудную минуту, поддерживали. У Крузо Мицуно училась храбрости. Она, храбрость эта, бывает разной. Отчаянной ли, напоказ - всё это красиво и, естественно, заслуживает своей доли уважения, но Ами нужна была другая. Та, что даёт решимость жить дальше, несмотря ни на что, – ради старой, давно поставленной цели. В детстве Ами всегда казалось, что её успехов, знаний, уверенности в своих возможностях вполне хватит. Только вот в детстве она всегда была одна… А что, если бы она попала на необитаемый остров, как и Робинзон Крузо? Без цивилизации, связи, возможности когда-либо выбраться. Без друзей?..
Раньше, до встречи с девочками, Мицуно ответила бы однозначно и не задумываясь – сделала всё, чтобы выжить. Сейчас же Ами уже не была столь уверена.

Самое страшное – не быть одинокой, нет. Самое страшное – снова стать одинокой.
Ами в теории знала всё, что могло бы помочь ей выжить на необитаемом острове. Идеальное поведение, сложившееся благодаря Крузо и тысяче прочитанных книг. Так, что чисто физически она имела большие шансы на выживание. Физически. В своём душевном выживании Мицуно была не столь самоуверенна. Привыкшая за столько лет быть одной – это одиночество даже не в тягость, а скорее некоторая необходимость. Чуть-чуть в тишине. Совсем чуть-чуть. Сделай большой свежий глоток одиночества! Но после этого – собраться вместе, посидеть в кафе или дома у Рей. В весёлой, любимой и дружной компании. Чтобы она сделала, если бы пришлось вновь остаться одной? Абсолютно, совершенно одной?
На долю секунды подумалось, что она просто бы умерла. Легла на тёплый, нагретый заботливым солнцем песок и стала бы ждать смерти. Отстранённо и безразлично. Как птица, почувствовавшая свободу и снова посаженная в клетку. Хандра и тоска…
Из размышлений вывел резкий сигнал будильника, ограничивающий рамки «отдыха».

- Эх, не быть мне Робинзоном Крузо! - вздохнула Ами, захлопывая книгу. Сумерки сгущались, до боли хотелось услышать телефонный звонок и весёлый голос в трубке, а таблетка, похоже, не собиралась действовать…


Название: Звезда
Бета:  Джина Рицци
Фандом: Bishoujo Senshi Sailor Moon
Герои: Минако
Тема: мечты
Объём: 696 слов
Тип: джен
Рейтинг: G

Закрыть дверь на все замки, скинуть осточертевшие за день туфли на немыслимо высоком каблуке и, не раздеваясь, не снимая украшений и косметики с лица, доползти до спальни и устало свалиться на кровать. Mission complete. Больше ни на что нет сил. Даже на ванильный пудинг или стаканчик виски, чего хочется почему-то равноценно. Полная опустошённость.

Слава, известность, поклонники, деньги, почёт и полная реализация своих талантов - всё, о чём она мечтала ещё с детства, когда-то взяло и в одночасье стало правдой. И она была счастлива, по-настоящему счастлива... но только недолго. Потом как-то слишком быстро всё завертелось и в одночасье вылезла "обратная сторона медали" - забытые друзья, родственники, которым звонишь редко, раз по обещанию, постоянная слежка, когда спокойно не посидеть в кафе, не находясь при этом под прицелом множества глаз или объективов. Зависть, угрозы, насмешки, постоянная необходимость кому-то что-то доказывать, слишком плотный график, когда нет времени даже на сон, строгий режим дня, питания, правил поведения. Постоянно улыбаться, врать, лицемерить и смотреть, как это делают все окружающие тебя люди. С отчаянием наблюдать, как теряешь самых дорогих людей, и не быть способной хотя бы протянуть руку, чтобы их остановить... Да, сил уже не осталось. А ведь когда-то Минако думала, что она всё выдержит...
Айно любила помечтать о том, как всё будет, когда она наконец-то прославится. Но никогда прежде не думала, что будет далеко не так радужно, как она себе воображала.
Слишком плохо, тошно и тоскливо. Мечта, осуществившись, окрасилась в чёрно-красные оттенки боли, злости и, что самое отвратительное, беспомощности. Ситуация, где "уйти" ты можешь только чисто теоретически. Выхода нет.
Кто бы ей сказал с десяток лет назад, что слава - это не всё?
"Впрочем, ведь можно кое-кого попросить передать послание себе прошлой, - идея приходит сквозь пелену дрёмы и усталости так чётко и ясно, словно давно знакомая подруга (а может, так оно и есть), - Нужно не начать этот "затянувшийся роман" тогда, чтобы он наконец-то закончился сейчас!" - и с этой туманной мыслью она быстро проваливается в сон.

"Что за чёрт? - думает Айно за много лет до этого. - Эти мысли, ощущения, эмоции. Эта боль и одиночество... Что происходит?"
"Ничего особенного. Лишь твоё будущее, - голос (в голове?) кажется весьма знакомым, но каким-то не таким. - Будущая ты попросила меня показать это тебе настоящей, чтобы изменить свою реальность", - ах, точно, это Сецуна.
"А я уж было подумала, что крыша потекла, - пытается пошутить Мина. Получается плохо - почему-то слишком горько на языке. Становится даже немного страшно - насколько всё плохо на самом деле и чего ей не показали? Ведь если бы было ещё "терпимо", Плутон ни за что бы не согласилась на подобное - она слишком хорошо знала, что со временем шутки плохи. - Что мне делать?"
"Я - всего лишь посланник. Решать тебе", - только Сец умеет говорить подобные слова с этим бесподобным оттенком, будто на самом деле уже всё решено. А может, так оно и есть - Минако слишком плохо разбирается во всяких временных штучках (пожалуй, только Ами могла бы что-то в этом понять) - вполне возможно, что будущее в эту секунду уже изменилось. Миллиардная доля секунды, когда Венера уже приняла решение, но ещё не осознала это, и Сецуна уже глядит на новенькое, чистенькое будущее, зная на перёд как теперь всё будет. "Должно быть, это трудно", - мелькает так и не озвученная мысль. Вслух же Мина произносит: "Возвращай!".

- Минако? Минако, ау?! Ты здесь? - знакомый голос прорвался сквозь грёзы.
- А? Что? Да! - Айно возвратилась в грешный мир. Похоже, она выпала из "реальности" аккурат в середине разговора с Рей. Весьма важного разговора, судя по лицу принцессы Марса. - Извини, задумалась чуть-чуть. - Всё. Решила. Почему-то отказаться от своей мечты оказалось так просто - нет ни сожалений, ни печали, даже как-то легко на душе. И никаких тебе мучительных дней-недель на размышление. Всего лишь пара секунд из будущего, которое теперь никогда не наступит - в этом Минако была уверена. Стать звездой - красивое будущее. В теории. Но на практике оно оказалось слишком уж печальным и одиноким. Похоже, иногда лучше, чтобы мечты оставались мечтами, как это ни грустно.
- Ах, она чуть-чуть задумалась!.. - зло шипела Хино, схватившись за ухо несостоявшейся звезды и с силой оттягивая оное.
Хотя... Вот Рей и в правду не мешало бы немного изменить характер!


Название: Женщина-судьба
Бета:  Джина Рицци
Фандом: Bishoujo Senshi Sailor Moon
Герои: Томоэ Соичи (Соичи/Сецуна)
Тема: розовый
Объём: 892 слова
Тип: гет
Рейтинг: G
Авторские примечания: сиквел к этому драбблу

В погожий денёк, когда цвела сакура, роняя свои нежно-розовые лепестки, он встретил её, женщину-судьбу. Столкнулся с ней по дороге в институт, как всегда опаздывая. Спешил так, что не замечал ничего вокруг, пока чуть не сшиб кого-то с ног. Хотел извиниться, поднял глаза, наткнувшись на встречный, осуждающий взгляд, и пропал. Как-то само вырвалось: "У тебя красивые глаза. Будто смотришь сквозь пелену времени. Ты - женщина-судьба?" Соичи всегда был социопатом и с людьми нормально разговаривать не умел. То тут, то там в общении натыкался на острые углы слов, когда говоришь, не зная, то ли это, нужное, не ранит ли оно кого, не обидит - мысли, что приходили потом. Первым - слово, потом, частенько, сожаление, о том, что оно вырвалось. Вот и сейчас, сказал, не подумав - какое там думать, когда тебя будто загипнотизировали - ни пальцем не шевельнуть, можно только неотрывно смотреть в невозможные глаза и ждать "приговора". Затаил дыхание, замер. Кажется, если она разозлится - он умрёт в тот же момент. А она... рассмеялась. Взгляд потеплел, сказала: "А вы наблюдательный, мистер... эээ". "Соичи. Томоэ Соичи" - выпалил он, чувствуя себя невероятно счастливым.

Соичи не понял, как так получилось, но его жизнь заполнилась ею. Мысли, сны, запахи, ощущения и прикосновения. Она тоже не любила много говорить. Никогда не строила с ним далеко идущих планов. Редко звонила первой и частенько была занята. А когда свободна - ходила с ним по вечерам и выходным гулять, неважно куда и как долго. После учёбы забегала в гости, принося сумку с продуктами. Готовила, на вопрос: "Зачем?" - отвечая: "Сама не знаю. Но должен же ты что-то есть!". Иногда оставалась на ночь.
Вдруг стало таким уютно-привычным просыпаться рядом с ней. Пить вместе утренний кофе, спрашивать: "как спалось?", "когда увидимся снова?" - ни разу не получив ответ на последний вопрос, вместе подолгу молчать, не испытывая неудобства, а потом, даже погрузившись с головой в учёбу, не забывать, каким умиротворённо-красивым было её лицо, когда он проснулся, а она ещё нет, и как вкусно пахли её духи, когда они прощались с утра. Представлять их следующую встречу, как она скажет "Здравствуй, Со" и улыбнётся краешками губ. Соичи так привык быть с ней рядом, что не думал, будто это может закончиться. Он был уверен - это навсегда. Он ошибался... Она ушла, не объяснив ничего. Просто одним утром он проснулся, не обнаружив её рядом. На столе записка лишь с одним словом: "Прощай". "Как всегда лаконична", - подумал он и, кажется, всё-таки умер.
Отойдя от шока, выбежал на улицу в чём был, лишь накинув пальто - прохожие оборачивались на чудака. А он и был чудак - ведь тут оказалось, что он практически ничего о ней не знает: ни адреса, ни института, ни имени её родителей или хоть каких-то зацепок. Она всегда умело уходила от разговоров о себе, а он и не настаивал. Дурак. Как можно хотеть прожить всю жизнь с женщиной, о которой практически ничего не знаешь? Но что ещё страшнее... Как можно при этом так сильно любить, не сказав ни слова об этой любви? Как можно было в то злополучное утро не проснуться, когда она вставала? Пропустить, отпустить, потерять... Бесцельно бродил по улицам, заглядывая в лица прохожих, пытаясь хоть как-то найти. Не нашёл... Соичи ничего не мог изменить.

Потом были пустые дни, доверху заполненные лишь наукой. Хождение по кругу, новые никому не нужные возможности... Шло время, он нашёл девушку, которую полюбил. Они поженились, родилась дочь, ставшая впоследствии его маленькой девочкой-разрушением. Соичи думал, что живёт, пока снова не встретил её...
Она сражалась за этот мир, отчаянно и неумолимо. А он пытался её убить. Но в глубине души, где остался прежний Томоэ Соичи, не верил, что у него хоть что-то получится. Судьба бессмертна. Судьба вечна. Судьба всегда вне времени. Он проиграл... Но к нему вдруг оказались великодушны и дали второй шанс. Он так радовался! Наивный...
Последний раз она пришла за его дочерью. Было больно... Снова. Столько времени прошло, столько потерь осталось позади. Он потерял её, потерял жену, потерял дочь и самого себя. И, когда у него появилась возможность всё исправить, вернулась она, его вечная женщина-судьба. Не к нему, не "навсегда", как он когда-то мечтал, а за ней, девочкой-разрушением. И опять был погожий денёк, цвела сакура, роняя нежно-розовые лепестки. Соичи смотрел вслед Судьбе, уходящей с его любимой дочерью, а в голове было бескрайне пусто. Он снова отпустил...

Теперь же ему не осталось ничего, кроме как ждать. Тихо жить в своём небольшом домике, каждый день выходить пить чай в сад и смотреть вдаль. Но когда-нибудь они придут. Соичи много грешил, но и судьба не была паинькой - она забрала у него так много, что погрязла в долгах. Поэтому, когда-нибудь, в тёплый погожий денёк, когда будет цвести сакура, роняя свои нежно-розовые лепестки, он увидит два женских силуэта, направляющихся в его сторону: высокая женщина-Судьба, рядом девочка-Разрушение. Две самые невероятные женщины, наделённые способностью как возродить его душу, так и уничтожить. Они подойдут, держась за руки. Девочка тепло обнимет отца, мужчину, что вырастил её тогда, но не был рядом сейчас. Женщина же бросит: "Я выполнила своё обещание. Прощай", - и соберётся уходить, как она делала это всегда - быстро, не давая шанса сомнениям.
И тогда, наученный прошлыми ошибками, он не отпустит. Скажет: "Моё искупление закончилось, твоё - нет. Ты забрала у меня так много, что можешь сделать только одно - остаться. Рядом. Со мной. Навсегда". Он не примет другого, не согласится на компромисс. Даже если на него будет смотреть так знакомо-осуждающе своими невозможными глазами Судьба. Потому, что она его. Его женщина-судьба.


Название: Ей не нужная любовь
Бета:  Джина Рицци
Фандом: Bishoujo Senshi Sailor Moon
Герои: Хотару
Тема: лишения
Объём: 237 слов
Тип: джен
Рейтинг: G

Ей не нужна любовь, была уверена Хотару. В её жизни и так слишком много всего странного. Она - воин, разрушитель, предвестник апокалипсиса. Девочка, что чуть не уничтожила мир, чуть не умерла, начала отсчёт с нуля, а потом выросла буквально за пару дней. Девочка, которой не припишешь ярлык "нормальная".
Школа-друзья-война. Бесконечная война. Ей не суждена длинная спокойная жизнь, как и спокойная смерть. Погибнуть во время боя, сражаясь за свою принцессу, за человечество - это Хотару считала приемлемым, близким. Будущее было слишком неопределённым, настоящее - опасным и непостоянным. Частенько балансируя над пропастью, считала, что вмешивать в это ещё кого-то - преступление и блажь.
Романтика - красивая, но ненужная чепуха. Брак - удобная форма жизни для тех, кто не может прожить один, кто хочет продолжить род или просто следует давно заведённым традициям. Любовь - увлекательная игра, отнимающая слишком много времени. Времени у Хотару частенько не было.
Она закрыла своё сердце для таких глупостей, оставив нежность для дорогих людей, но не впуская никого нового. Сражения закалили её, рано повзрослевшую, не по годам мудрую девочку. Она научилась не тратить время на сомнения, идти до конца и верить в друзей. Стала самостоятельной, привыкла к одиночеству. Хотару считала себя счастливой, а любовь - необязательным атрибутом, непозволительной роскошью. Лишала себя любого намёка на чувства, выбрасывала письма, терпеливо выслушивала признания и тут же спокойно отказывала, не отвечала на звонки, а, главное, не задумывалась об этом.
Ей не нужна любовь, была уверена Хотару, пока не встретила его...


Название: Гони!
Бета:  Джина Рицци
Фандом: Bishoujo Senshi Sailor Moon
Герои: Харука
Тема: думаю о тебе
Объём: 176 слов
Тип: джен
Рейтинг: G

Гони! Глубокой ночью, по практически пустому шоссе. Назад, домой, к ней. Скорее, скорее, скорее!
Харука ненавидела расставания. Особенно, когда приходилось уезжать не на день-два, а на неделю-месяц. Ежедневные звонки поддерживали, но не спасали. Невозможность видеть её - убивала. Плохое настроение, сильная раздражимость, более резкие движения и крайняя вспыльчивость - вот приметы того, что она "изголодалась" по Мичиру. Чем бы ни была занята - думала о ней. Как прошёл концерт? Что нового? Ничего не случилось? Чем завтракала? С кем общалась? Какое у Мичиру настроение?.. Слишком сильная привязанность, если не сказать зависимость? Возможно. Даже нет, точно. Но Харуке всегда было всё равно.
На спидометр не смотришь - всё равно превышаешь, так какая разница сколько? Плюс-минус десять роли не сыграет. О, да. Вторая любовь - скорость.
Гони! Гони-гони-гони! Пусть перехватывает дыхание, так сладко и привычно, - потом надышишься! Хлопнешь дверцей, влетишь в квартиру, Мичиру ещё не спит - встретит у порога, и крепко её обнимешь! Тогда и сможешь дышать - вдыхать аромат её волос и думать, что жизнь к тебе чертовски благосклонна.
Но это будет потом. А пока... гони!

@темы: texts, challenge: fanfic100, fandom: Bishoujo Senshi Sailor Moon

---

fanfic100: 10/30

[Melima]

Взяла табличку от этого виртуала пару месяцев назад. Вот наконец-то начала её заполнять.

Сломленный	Красный	Самопожертвование
Потерянный	Синий	Измена по пьяни
Думаю о тебе	Жёлтый	Амнезия
Лишения	Зелёный	Ранение
Сожаления	Оранжевый	Любовный треугольник
Мечты	Пурпурный	Они притворяются, что они вместе
Если бы	Чёрный	Делиться телесным теплом
Разбитое сердце	Белый	Признание в любви
Перемены	Розовый	Подслушивание
Скучаю по тебе	Серый	Пьяный поцелуй

Bishoujo Senshi Sailor Moon: фандом в целом

запись создана: 08.06.2013 в 19:11

@темы: challenge: fanfic100, fandom: Bishoujo Senshi Sailor Moon

---

***

[Melima]

Название: Please, never stop me
Команда:  LawLuffy team
Автор: Melima
Пейринг/Персонажи: Ло/Луффи
Тип работы: коллаж
Рейтинг: PG-13
Дисклеймер: все права Оды-сана

Название: И пусть весь мир подождёт...
Команда:  LawLuffy team
Автор: Melima
Пейринг/Персонажи: Ло/Луффи
Тип работы: коллаж
Рейтинг: G
Дисклеймер: все права Оды-сана

@темы: fandom: One Piece

---

***

[Melima]

Название: Плотина
Автор: Melima
Бета:  Джина Рицци
Тема: агнст\драма
Пейринг/Персонажи: Ло/Луффи
Размер: 947 слов
Жанр: ангст, modern!AU
Рейтинг: PG
Дисклеймер: все права Оды-сана
Саммари: Даже самая прочная плотина может рухнуть, если напор окажется слишком сильным. И что же делать, когда из-за собственных переживаний ты не заметил самого важного?
Предупреждения: возможен ООС

Трафальгар с детства научился "держать лицо" - никогда не показывать свои эмоции, выдавая на обозрение в большинстве случаев лишь спокойно-безразличное выражение. В общем-то, это не сложно - всё дело в плотине, высокой и прочной стене, возведённой где-то в самых отдалённых уголках души, вот уже сколько лет успешно сдерживающей напор его истинных чувств. Надёжная, действительно качественная защита. До определённого времени эта плотина замечательно справлялась со своей задачей и не давала повода для сомнений в своей прочности. До того самого момента, пока Ло не встретил его - солнечного мальчишку, беспечного дурака, своего однокурсника - Мугивару Луффи. Мальчишку, так легко завладевшего его разумом.
А с чего же всё началось? Кажется, когда Луффи в очередной раз ослепительно улыбнулся и сказал какую-то новую глупость (у него их было несметное количество), Трафальгар почувствовал, что его "накрыло" - плотина дала трещину. С тех пор она практически каждый день подвергалась суровой проверке и каждый раз результаты были всё хуже. День ото дня появлялись трещины - то маленькие, незаметные совсем, вызванные лёгкой улыбкой или беспечно-тёплыми словами, то достаточно большие, чтобы представлять реальную угрозу. Конечно, нужно было лишь вовремя заделывать прорехи - и всё отлично, никаких причин для беспокойства. Но чувства подтачивали, съедали душу, упорно искали выход наружу. Ло же, что бы ни думал и ни предпринимал – не мог отдалиться от Луффи, а о "приблизиться" даже не мечтал - разве у нормального (с натяжкой, ладно) парня может возникнуть желание поцеловать другого парня? Тем более, что Мугивара, похоже, вообще не интересовался ни девушками, ни парнями в этом самом смысле. Всё, что входило в круг его потребностей - это друзья рядом, как можно больше еды и как можно меньше скуки. В общем, Луффи был каким-то асексуальным, абсолютно сумасшедшим мальчишкой. Но любимым всеми, открытым и добрым. Мугивара был «светом». А Ло чувствовал себя монстром, желающим забрать себе этот свет до остатка. Жадным, похотливым, ревнивым, отчаявшимся монстром.
Время шло, их отношения устойчиво держались на отметке «друзья», трещины на плотине появлялись всё чаще, а Ло хотелось всё больше. Только вот это его «хотелось» всё ещё успешно держалось в узде, отыгрываясь в сновидениях, над которыми Трафальгар, увы, был не властен. И вот же глупость – чего там желать? Посмотреть-то даже не на что у этого мальчишки, но почему-то именно его хотелось до боли в паху, именно с ним находиться всегда рядом, «ближе, чем близко», до одури целовать и прижимать к себе. Украсть у всего мира, дабы не смели даже смотреть. Запретить другим так беспечно касаться, говорить, что очень его любят - то самое, что Трафальгар себе не мог позволить.
Всё это здорово смахивало на помешательство. Иногда Ло с горечью думалось, что он чёртов мазохист, идиот и застрелиться было бы намного проще…

Трафальгар снимает очки и усиленно трёт переносицу - образ мальчишки никак не хочет исчезать из головы, словно его выжгли раскалённым железом на другой стороне век. Мысли о нём упорно возвращаются, вытесняя всё и периодически лишая возможности сосредоточится на работе. Чёрт, и сколько он так уже сидит, предавшись размышлениям? Время идёт, но дело не движется с мёртвой точки - Ло занят своими не слишком радужными мыслями, а больничный журнал почему-то не желает заполняться сам. На часах уже три, ещё час и нужно закрывать медицинский кабинет - Трафальгару хоть и позволяют практиковаться или заниматься там после ухода медсестры (не бескорыстно, естественно), но злоупотреблять привилегией всё же не стоит.

- Привет! - в дверь заглядывает та самая "проблема". Лицо спокойное, немного сосредоточенное - странный. - Никого?
- Да, а что?
Мугивара не отвечает, заходит, закрывает дверь на задвижку.
- Эм, Луффи, зачем ты?..
- Не хочу, чтобы нам кто-то помешал, - пожимает плечами.
Кидает сумку на ближайший стул и медленно начинает раздеваться. Скидывает рубашку, снимает ботинки, носки.
Трафальгар слишком удивлён и заинтригован, чтобы что-то сказать. Впрочем, с Луффи всегда так - никогда не знаешь, что сделает дальше.
Взгляд Ло помимо воли скользит прямо за плавными движениями рук, детально осматривая оголяемые участки тела.
Но Луффи не останавливается - расстёгивает ремень, вжикает молнией...
- Сдурел? - Ло наконец-то удаётся, хоть и не без труда, выдавить из себя это весьма меткое наблюдение по поводу происходящего.
- Да нет. Просто надоело... - лениво бросает Луффи, будто это всё объясняет. Ответное: "Что?" застревает в глотке - Мугивара цепляет пальцами за резинку трусов, тянет их вниз и... остаётся совершенно голый.
Трафальгар смотрит, как завороженный, не в силах оторвать взгляда. В руках трещит пластик - ручка загублена, но он этого даже не замечает. Дышать становится слишком трудно, а приготовленное злое: "Что за хе..?!", никак не хочет срываться с губ. Ло сглатывает. Всё неожиданно оказывается достаточно очевидным, чтобы спрашивать, но слишком нереалистичным, чтобы поверить.
Трафальгар никогда ещё не видел его таким. Не в смысле "голым", конечно (хотя, и голым тоже), а таким необычным - без вечной солнечной улыбки до ушей, без весёлых искорок в добрых глазах. Наивный и непорочный мальчик-солнце. По крайней мере, так казалось до этого момента...
Выражение лица Мугивары серьёзно-насмешливое. В позе, в глазах - ни капли стеснения или неуверенности. Лишь вызов и откровенное предложение. Списать на глупость, шутку или какое-то помешательство просто невозможно. От мальчишки веет опасностью, и Ло буквально каждым сантиметром кожи чувствует чужое желание подчинять, побеждать и властвовать. И кто теперь монстр?
"Как давно он знает? Как давно он хочет? Как давно он ждёт?" - эти и другие вопросы промелькнули бы в голове Ло, но сейчас там становится слишком пусто. Абсолютно, совершенно пусто. Лишь доносится оглушительный треск держащейся на честном слове плотины.
Луффи медленно, слишком медленно делает шаг навстречу. Поддевает двумя пальцами подбородок Ло, заставляя смотреть прямо в бездну.
Говорят, что бездна - это пустота. Глупости, на самом деле. Бездна - это откровение. Голые эмоции, очевидные ответы. Взгляд в бездну - бесконечно-длинная секунда, когда ты понимаешь что пропал.
- Ну, - ухмыляется проклятый мальчишка, - и долго мне ещё ждать?
Плотину прорывает...

@темы: fandom: One Piece, texts

---

Pandora Hearts: 100 stories: 1/30

[Гэндальф Голубой, совратитель гномов]

Не прошло и сто лет, как я начала её заполнять! Интересно, хоть до половины смогу довести?
И да, табличка-табличкой, но ниже вывешу список самих фиков с названиями.
1. А может, кольцо? - Руфус/Ксарксис, тема "кольцо"

Радость	Простуда	Мобильный телефон
Смущение	Грипп	Книга
Задумчивость	Перелом	Брелок
Гнев	Сорванный голос	Кольцо
Боль	Озноб	Леденец
Страх	Слепота	Кружка
Удивление	Растяжение	Цветок
Равнодушие	ВИЧ	Ключ
Сумасшествие	Отравление	Игрушка
Спокойствие	Паралич	Магнит

Pandora Hearts: Ксарксис Брейк

@темы: texts, fandom: Pandora hearts

---

***

[Гэндальф Голубой, совратитель гномов]

Название: Смерть - это Руфус
Автор: Гэндальф Голубой, совратитель гномов
Бета:  Джина Рицци
Фандом: Pandora hearts
Категория: слэш
Размер: драббл
Персонажи/ пэйринг: Рейм/Брейк(односторонний), Брейк/Руфус
Рейтинг: G
Жанр: ангст
Примечание:

Спойлер

Не смог убить Брейка, хоть и задумывал. Ну, не смог и всё! Вдохновился 92-ой главой.
Дисклеймер: все украдено до нас
Размещение: не выносить

Рейм никогда не бился до последнего. Зная, что проиграет - бросал "битву". Отступал, уступал, уходил. Мирился. Но не сейчас!..
Тело Брейка обмякло в руках. Рейм проверил пульс - надежды не было. Но...
- Брейк!
Если бы смерть была смертью! Если бы она означала тоже, что и раньше, неделю назад, месяц, - пустоту, то Рейм заставил бы себя смириться. Но сейчас смерть - это Руфус, а вот ему он Брейка не отдаст!
- Брейк! - отчаянно кричал Рейм, тряся бездыханное тело. Боже, как глупо он наверное сейчас выглядел, но Рейм не думал об этом - его мир сужался до мёртвого Брейка, не менее неживого герцога и того, сколько раз и в чём он уступал, проигрывал этому чёртову Барме. Отступал, не ввязывался в спор - знал, что он хуже. Всегда. Во всём. Но сейчас, только сейчас, единственный раз, когда Рейм не хотел отступать, не хотел мириться с действительностью. "Не отдам!" - единственная мысль, заезженной пластинкой крутящаяся в эту минуту в его голове, а с потрескавшихся губ неустанно срывалось молитвенное "Брейк!".

Брейк никогда не хотел умирать. Не хотел закрывать глаза, но веки были слишком тяжёлыми. Брейк не хотел уходить, думая, что уходит во тьму. Ведь даже тьма перед его глазами, что с недавнего времени стала постоянной спутницей, ничто перед этой абсолютной тьмой. Но как же оказался он не прав, тысячу раз представляя то, что ждёт его после смерти. Среди пустоты и черноты, Ксарксис сейчас видел алое пламя, что сжигало практически всю жизнь его душу. Герцог Барма, его проклятье, стоял к нему спиной среди этой тёмной бесконечности. И Брейк видел, видел его!
Но только со спины. А лицо... Как же в точности выглядело это лицо? Что сейчас выражали эти глаза? Уж конечно же не пустоту!
Брейк попытался протянуть руку, дабы схватить за плечо этого невозможного человека, но рука не шевелилась. Он хотел сделать шаг, но ноги не двигались. Со стороны Руфуса послышался тихий смешок - он издевался, мучил Брейка как и всегда, как и всё время их знакомства. Да, именно он, будто был властелином этой бесконечности. Будто Смерть - это Руфус.
- Обернись! - вскричал Ксарксис не шевелящимися губами. Он просто должен был увидеть это лицо! Лицо, черты которого так ненавидел и любил в своё время, и которые почему-то сейчас расплывались в памяти, не складываясь в чёткую картинку.
Барма медленно, слишком медленно начал поворачиваться...
- Брейк! - чей-то голос пробивался сквозь тонны ваты, становясь всё громче и настойчивее. В нём было столько отчаяния, столько настойчивости! "Не сейчас!" - раздражённо подумал Брейк, но его буквально схватили за шкирку и потащили из этой непроглядной тьмы, где единственным ярким пятном были пылающие длинные пряди волос герцога Бармы.
"Я жду", - услышал Ксарксис знакомый голос и последовавший за ним тихий смешок, прежде чем тьма расступилась.
- Харэ... Харэ трясти меня, идиот! - с трудом выдавил Брейк, тут же закашлявшись. Он не хотел умирать, но алое пламя горело в душе, а знакомый голос манил в бездну - такому невозможно сопротивляться слишком долго.

Руфус... А что Руфус? Ничего такого. Брейк всё равно придёт к нему. Не сейчас, так позже. А герцог Барма, как известно, умел ждать.

@темы: texts, fandom: Pandora hearts

---

Tarot-fic [3/22]

[Melima]

Шут	Таро-фик			Маг
Жрица	Императрица	Император	Жрец	Любовники
Колесница	Справедливость	Отшельник	Колесо Фортуны	Сила
Повешенный	Смерть	Умеренность	Дьявол	Башня
Звезда	Луна	Солнце	Суд	Мир

Цена свободы: фандом в целом

запись создана: 15.07.2013 в 23:06

@темы: challenge: Tarot-Fic, fandom: Цена Свободы

---

***

[Гэндальф Голубой, совратитель гномов]

Название: Стрела
Автор: Гэндальф Голубой, совратитель гномов
Бета:  Джина Рицци
Фандом: The Avengers
Категория: гет
Размер: драббл
Персонажи/ пэйринг: Бартон/Наташа
Рейтинг: G
Жанр: повседневность, капелька романтиш
Примечание: Написано для Valery вот на этот флешмоб.
Дисклеймер: все украдено до нас
Размещение: не выносить


У Клинта было множество недостатков. Во-первых, он был слишком скрытен, а Наташа считала, что два человека с вечными тайнами в семье - это перебор. Во-вторых, его неуёмное чувство юмора и любовь к "шуткам", что не знало границ, было практически клинтовским хобби и сдружило его со Старком (кстати, "Старк" - это тоже в сторону недостатков). В-третьих, он чаще всего либо опаздывал на встречи, либо приходил слишком рано и умудрялся до её прихода заснуть в любом месте, в любой позе и в любое время. В-четвёртых, чисто по-женски Наташу ужасно раздражала его привычка разбрасывать вещи - конечно, большинство мужиков так делает, но есть же и счастливое меньшинство! В-пятых... впрочем, недостатков и правда было много. Зачем перечислять все?
Так вот, то ли у Наташи терпение было ангельским, то ли Бартон настолько хорош, что можно простить многое, то ли всё чёртова судьба, о которой так любят говорить старушки, то ещё что-то столь же туманное и непонятное, но факт в том, что Клинта за все его выходки Романова не только до сих пор не убила, но даже и не пыталась.
А зря...
Стрела просвистела буквально в паре сантиметров от лица, пригвоздив какую-то небольшую бумажку к стене.
- Вот блядь! - не сдержалась Романова. Нервы хоть и были довольно крепкими, но не на столько. Присутствие Клинта она опять не засекла - как всегда тот сидел слишком далеко, чтобы обнаружить. Ему-то что - хоть за километр стреляй!
Текст на бумажке гласил: "Сегодня в восемь, на крыше Эмпайр-стейт-билдинг".
Чёртов пернатый! Смс написать, конечно, слабо!
Почему-то то, как она туда попадёт - обоих слабо волновало.

- Привет, Бартон, - Наташа тихо подошла со спины, надеясь, хоть и весьма безуспешно, напугать этого идиота. Только вот он был "соколом", а "кошкой" она не являлась - услышал, даже не дёрнулся и не обернулся. Засранец!
- Привет, Нат, - судя по голосу, он улыбался. Тепло, искренне - как он умеет. - Красивый вечер.
Вся злость испарилась, словно и не было.
И что с ним таким делать?
Наташа пристроилась рядом, глядя на утопающий в закате город.
- Красивый, - устало выдохнула в ответ. И добавила как-то совсем беззлобно: - Если ещё раз такое выкинешь - стрелу в жопу засуну!
Клинт лишь усмехнулся.

@темы: texts, fandom: Marvel, fandom: The Avengers